Пятая эклога

БЕРНАР ФОНТЕНЕЛЬ

❂❂❂❂

Предвестницы зари, еще молчали птицы, 
В полях покой, не знать горящей колесницы, 
Когда встает Эраст и мнит, коль он встает, 
Что солнце уж лугам Фетида отдает. 
Бежит открыть окно и на небо взирает, 
Но светозарных в нем красот не обретает, 
Ни бледной светлости сияющей луны. 
Едва выходит мать любви из глубины. 
Эраст озлобился, во мраке зря зеленость, 
И сердится на ночь и на дневную леность. 
Как в сумерки стада с лугов сойдут долой, 
Ириса, проводив овец своих домой, 
Средь рощи говорить с ним нечто обещалась, 
И для того та ночь ему длинна казалась. 
Вот для чего раскрыт его несонный взор, 
Доколь не осветил луч дни высоких гор. 
Пошел из шалаша. Титира возглашает. 
Эрастову Титир скотину сохраняет 
От времени того, как он вздыхати стал: 
Когда б скот пас он сам, то б скот его пропал. 
«Ты спишь еще, ты спишь, — с досадою вещает, — 
Ты спишь, а день уже прекрасный наступает. 
Ступай и в дол туда скотину погони!» 
Он мнил, гоня его, гнать ночь, желая дни, 
А день еще далек и самому быть мнится, 
Еще повсюду мрак, но пастуху не спится, 
Предолгий солнца бег, как выйдет день из вод, 
До вечера себе он ставит в целый год 
И тако меряет ток солнечный глазами. 
Над сими луч его рождается горами, 
Неспешно шествует как в небо, так с небес 
И спустится потом за дальний тамо лес. 
Какая долгота! Когда того дождется! 
Он меряет сей путь, а меря, только рвется. 
Скрывается от глаз его ночная тень, 
Отходит тишина, пришел желанный день. 
Но беспокойство, чем Эраст себя тревожил, 
Еще стократнее желанный день умножил. 
Нетерпеливыми желаньями его 
Во все скучала мысль минуты дни сего, 
И, чтобы как-нибудь горячность утолити, 
Хотел любезную от мысли удалити. 
То в стаде, то в саду что делать начинал. 
То стриг овец, то где деревья подчищал. 
Всё тщетно; в памяти Ириса непрестанно, 
Всё вечер тот в уме и счастье обещанно. 
Нет помощи ни в чем, он сердцу власть дает, 
Оставив скот и сад, свирель свою берет, 
Котора жар его всечасно возглашает. 
Он красоту своей любезной воспевает, 
Неосторожности любовника в любви! 
Он множит только тем паление в крови. 
День долог: беспокойств его нельзя исчислить, 
Что ж делатьѣчто ему тогда иное мыслитьѣ 
Лишь солнце начало спускаться за леса 
И стали изменять цвет ясны небеса, 
Эраст спешит к леску, спешит в средину рощи, 
Мня, что туда придет Ириса прежде нощи. 
Страшится; пастуха мысль новая мятет: 
«Ну, если, — думает, — Ириса мне солжет!» 
Приходит и она. Еще не очень поздно, 
Весь страх его прошел, скончалось время грозно. 
Пришла и делает еще пред ним притвор, 
Пришествия ея незапность кажет взор. 
С ней множество любвей в то место собралося: 
Известие по всем странам к ним разнеслося, 
Что будет сходбище пастушке в роще той. 
Одни, подвигнуты приятством, красотой, 
Скрываются между кустов и древ сплетенных 
Внять речь любовников, толь жарко распаленных. 
Другие, крояся, не слыша их речей, 
С ветвей их тайну речь внимали из очей. 
Тогда любовники без всякия помехи 
Тут сладость чувствуют цитерския утехи 
И в восхищении в любовных сих местах 
Играют нежностью в растаянных сердцах. 
Любились тут; простясь, и пуще возлюбились. 
Но как они тогда друг с другом разлучились, 
Ей мнилось, жар ея излишно речь яснил, 
А он мнил, что еще неясно говорил.[1]

❂❂❂❂

[1]Пятая эклога. Впервые — ЕС, 1756, март, стр. 268-270, под заглавием «Перевод пятой Фонтенелевой эклоги». 
Фонтенель Бернар (1657-1757) — французский ученый и писатель. 
Не знать горящей колесницы — т. е. солнца еще нет (по греческой мифологии бог Гелиос выезжает на своей горящей колеснице — солнце). 
Фетида отдает — согласно мифу, бог Гелиос погружается на закате в море и находится там до зари следующего дня (Фетида — здесь: море). 
Едва выходит мать любви — утренняя звезда, посвященная богине любви Венере. 
Титира возглашает — пробуждает Титира (Титир — имя пастуха в античной и французской буколической поэзии). 
Желая дни — желая дня. 
Предолгий солнца бег и т. д. — сегодняшний день ему кажется целым годом. 
Что делать начинал — начинал делать что-то. 
Пришествия ея незапность кажет взор. Ириса притворяется, что пришла сюда случайно, а не согласно данному накануне обещанию. 
С ней множество любвей в то место собралося и т. д. — множество влюбленных пастушеских пар пришло в то место, так как повсюду стало известно о том, что Ириса назначила в той роще свидание. 
Ей мнилось, жар ея и т. д. — Ирисе казалось, что ее пылкость делала слишком ясной ее речь (т. е.: Ирисе было стыдно).