Олимпiя

Адрастъ Олимпіи въ любви не лицемѣрить; 
Олимпія любви Адрастовсй не вѣритъ. 
Клянется онъ; но льзя ль то истинной почесть; 
И клятвы и хвалы сплетаетъ часто лѣсть. 
Пастушка дуала о томъ и въ страсти зрѣло, 
Храня сокровище. Оно доколѣцѣло: 
И говоритъ себѣ: какъ яблоко спадетъ; 
Ниспадъ уже опять на древо не взойдетъ. 
Не дамъ горячности надъ нѣжнымъ сердцемъ власти 
И страсть покорна мнѣ, не я покорна страсти. 
Не ввѣрюсь пастуху, доколь небуду знать, 
Что подлинно любовь велитъ ему стонать. 
Проста пастушка та, котора допускаетъ 
До крайности къ себѣтово кто ей ласкаетъ, 
И не намѣряся въ любви съ ней вѣчно жить, 
Стремится вѣчный стыдъ на дѣвку возложить, 
Для утолѣнія любовнаго пыланья, 
Ко исполненію минутнаго желанья: 
И утѣшаяся одну минуту съ нимъ, 
По жаркомъ пламени густой оставитъ дымъ, 
А онъ цвѣтокъ сорвавъ, ругаяся кидаетъ; 
Цвѣточикь брошенный въ презрѣньи увядаетъ. 
Ругателю сему на щотъ ея успѣхъ: 
А ей отъ всѣхъ людей надъ нею только смѣхъ. 
Пренебрегаетъ ту пчела зелену лозу, 
Съ которыя сорвутъ благоуханну розу. 
Приятняй и очамъ потокъ который чистъ, 
И лѣсъ доколь на немь не пожелтѣетъ листъ. 
Не хищнику и плодъ во огородѣзрѣетъ: 
Младая агница для волка ли жирѣетъ! 
Не буду я склонна, доколь не извѣщусь, 
Не тщетною ли я въ любви надеждой льщусь, 
Не суетну ли мысль имѣю я весельемъ, 
Не горькую ль палынь прнемлю сладкимъ зѣльемъ, 
Не для обмана ли въ любви Адраста трудъ, 
Не тѣль бѣру грибы, отъ коихъ мухи мрутъ, 
У коихъ въ пестротѣнегодства утаенны: 
Прелѣстны зрѣнію, но ядомъ напоенныѣ 
Пришла она туда, гдѣонъ овецъ пасетъ, 
Зефиръ отколѣкъ ней вздыханіе несетъ. 
Не даръ любовнику Олимпія приноситъ; 
Собачки у нево ево любимой просить. 
Едва онъ слезъ тогда то слыша не ліетъ; 
Однако ей свою собачку отдаетъ. 
Но то и зляй она собачку ту отъемлетъ, 
А о горячности Адрастовой не внемлетъ, 
Какъ будто все ни что, что ею онъ горить. 
Пошла, а онъ тогда, остався, говоритъ: 
По виду одному Олимпія дѣвица, 
Въ истиннѣона лютѣйша сама львица, 
Ни малой жалости не чувствуетъ она: 
Не такъ свирѣпствуетъ морская глубина, 
Когда во октябрѣбываетъ буря строга, 
Не такъ зима хладитъ во знакѣКозерога, 
Не такъ противный вѣтръ упорствуетъ судамъ, 
Не столько страшенъ волкъ въ полуночи стадамъ, 
И можетъ быть сама она не больше лѣпа, 
Колико мнѣза всю любовь мою свирѣпа. 
Пастушка искусивъ въ любови пастуха, 
Поворотилася и стала не лиха. 
Собачку отдая даеть ему и руку, 
И обѣщается любовну кончить муку. 
Желанный получилъ любви Адрасть успѣхъ; 
Но то преддвѣріе еще прямыхъ утѣхъ. 
Какъ день сокроется и снидетъ солнце въ бездну, 
Не въ томъ ужь видѣонъ свою найдеть любезну: 
Въ одѣждѣкроющей прелѣстну наготу, 
Онъ зритъ любовницу, но зритъ еще не ту. 
Спускающееся сокрылось солнце въ понтѣ: 
Въ крови ихъ жаркой огнь и мракъ иа горизонтѣ 
Пастушка жмурится хотя въ очахъ и мракъ, 
Колико кровь кипитъ, мятется столько зракъ. 
Касается Адрастъ любовницыной славѣ, 
Ко восхитительной и общей имъ забавѣ, 
Пылаетъ тѣхъ минутъ сильняй за мигомъ мигъ, 
И се съ любовницей любовникъ сей достигъ, 
Отвергнувъ отъ себя далеко грусти люты, 
Сладчайшей чувствію во естествѣминуты.

❂❂❂❂