Амаранта

Ликастъ о скромности Ераста твердо зналъ 
И тайную любовь ему вѣщати сталъ: 
Я бросилъ нынѣлукъ, я бросилъ нынѣуду: 
Ни рыбы ужъ ловить, ии птицъ стрѣлять не буду, 
Отъ Амаранты зрѣлъ я ласку ужъ давно; 
Но было ласку зря мнѣсперва все равно, 
Суровъ ли былъ ея поступокъ иль привѣтливъ; 
Но вдругъ не знаю какъ, я больше сталъ примѣтливъ: 
Пастушкинъ на себя взоръ частый примѣчалъ, 
И услаждаяся глаза ея встрѣчалъ. 
Я чувствовалъ по томъ, что кровь моя горѣла: 
Какъ въ очи пристально ей зрѣлъ, она багрѣла, 
И опуская зракъ, лучъ сердца моево, 
ЗадумыВзалася, не знаю, отъ чево; 
По семъ по вѣчерамъ дней тихія погоды, 
Когда сходилися пастушки въ короводы, 
Я больше вображалъ себѣея красу, 
И чаще съ нею бывъ влюблялся отчасу. 
И пѣніе ея мнѣнравилось и пляска, 
Взглядъ былъ ея все чивъ, и умножалась ласка. 
Она по всякой часъ мою питала страсть. 
Отъемля у меня надъ сердцемъ прежню власть 
Осталось только мнѣоткрыти то рѣчами, 
О чемъ я ей вѣщалъ разъ тысячу очами. 
Но какъ ей нѣкогда любовь мою сказалъ, 
И съ воздыханіемъ то клятвой доказалъ: 
Она сказала мнѣ: я етому не вѣрю. 
Я клялся ей еще, что я не лицемѣрю. 
Она внимала то; я мнилъ себѣманя… 
Имѣть себѣвъ отвѣтъ, что любитъ и меня; 
То зря, что слушала она тѣрѣчи внятно:. 
Казалося, что ей внимати ихъ пріятно; 
Но вся утѣха мнѣвъ тотъ ею часъ была… 
Что клятвы выслушавъ колико мнѣмила, 
Отвѣта мнѣне давъ пошла и не простилась. 
Колико въ ону ночь душа моя мутилась! 
Смѣялся прежде я, раженнымъ сей судьбой. 
И все то я въ ту ночь увидѣлъ надъ собой, 
Зрѣлъ преждѣя съ бреговъ, какъ море волновалось. 
Но вдругъ и подо мной оно возбунтовалось. 
Смѣшно мнѣбыло зрѣть, коль кто въ любни тонулъ, 
Но самъ, тогда, я самъ стократно воздохнулъ. 
Какъ лѣтня свѣтлость дня вдругъ портится ненастьемъ, 
Любовь я зрѣлъ бѣдой казавшуюся щастьемъ. 
По утру покидалъ не спавъ я свой шалашъ. 
Всю ночь была въ умѣона, и въ день она жъ. 
Какъ вы багряныя аѣроры всходъ играли, 
И изъ загоновъ въ лугъ скотину выбирали; 
Моя скотина мнѣпрестала быть мила 
И праздная свирѣль не надобна была. 
Не видѣлъ ни чево пріятнаго я болѣ, 
И безъ порядка шла моя скотина въ поле. 
Въ несносной я тоскѣзаочно ей пѣняль. 
Поить, на брегъ рѣки, скотины не гонялъ: 
Своихъ и глазъ она мнѣтри дни не казала, 
По томъ приближилась и ето мнѣсказала: 
Люби другую ты, кто бъ кровь твою зажгла, 
И многія бы дни владѣть тобой могла. 
Чтобъ долго зрѣніе и страсть твою питало, 
Пригожства моево къ тому еще не стало: 
Я часто на себя въ источники гляжу: 
Великой красоты въ себѣне нахожу. 
Колико много дней весной на паствѣясныхъ, 
Толико на лугахъ сихъ, дѣвушекъ прекрасныхъ. 
Я ей отвѣтствовалъ томяся и стѣня: 
Прекрасна только ты едина для меня, 
И сердце ты мое на вѣки покорила, 
Вздохнула тутъ она и ето говорила: 
Сама не знала я, что я къ любви текла, 
И что не къ дружеству, но страсть мя къ ней влекли 
Когда о птички вы другъ друга цѣловали, 
И пѣсни на кустахъ веселы воспѣвали, 
Что сладостна любовь, повѣрила я вамъ; 
Изъ чистыхъ я луговъ приближилась ко рвамъ; 
И нынѣужъ мои не такъ свободны очи; 
Но нѣтъ забавна дня и нѣтъ покойной ночи, 
Уже разрушился мой прежній весь покой; 
Но радости себѣне вижу ни какой; 
Какъ вы на древесахъ ее ни прославляли.; 
Иль вы вспѣвая то, то ложно представляли. 
Повѣрь, вѣщалъ я ей, драгая пѣснямъ симь, 
Повѣрь дражайшая, повѣрь словамъ моимъ 
Что въ истинной любви веселостей довольно, 
Не весело еще то сердце, кое вольно: 
Не вѣрь себѣ, что ты не столько хороша, 
Какъ весь тебя чтитъ лугъ и чтитъ моя душа. 
Краса твоя, меня котора нынѣмучить, 
Клянуся что во вѣкъ Ликасту не наскучитъ. 
По сихъ словахъ душа веселья дождалась; 
Прельстившая меня пастушка мнѣздалась.

❂❂❂❂