Тарханская элегия

Распутица. Распутье. Долгий дождь.  
Две разбегающиеся дороги,  
два месива среди полей и рощ,  
две линии судьбы и две тревоги.  
Один водитель знает, что избрать,  
куда свернуть. Он крутит руль направо,  
сквозь зубы поминая чью-то мать.  
И дальше путь — то кочка, то канава.  
Ведь это тот же путь в старинный дом…  
Не здесь ли в незапамятное лето  
везли в гробу сраженного свинцом  
молоденького русского поэта?  
И мимо этих вымокших осин,  
и мимо этих стародавних пашен  
он возвращался, мальчик, внук и сын,  
которому уже и дождь не страшен.  
Россия, ты бываешь и такой,  
такой бываешь и такой бывала.  
Навстречу колокольцу под дугой  
и грохоту пустого самосвала  
ты сыплешь дождь, ты катишь мокрый дол  
и вязкое болото по колено.  
Твои дожди не худшее из зол,  
ты — жизнь и потому благословенна.  

❂❂❂❂

Итак, шел дождь и травы приминал.  
Ушедший друг, прости меня за гробом,  
прости за то, что стал я твердолобым,  
что о тебе не часто вспоминал,  
глотая забытье, как люминал,  
но память, эта бестия из бестий,  
влечет туда, где мы бывали вместе,  
и снова въезд в старинное село,  
и хмарью небеса заволокло  
над топкой улицей, ведущей прямо  
к воротам огороженного храма.  

❂❂❂❂

Не слышно в этот час колоколов,  
лишь где-то за рекою дрожь моторов,  
звон струй на полусферах куполов  
да шум листвы зеленых коридоров.  
Ты говоришь: “Тут рядом, в двух шагах,  
семейный склеп”. И вот мы в подземелье,  
где гроб свинцовый сохраняет прах  

❂❂❂❂

того, кто краткий век испил, как зелье  
смертельное, и пусть ему горька  
бывала чаша жгучего настоя,  
мятежный дух летал за облака  
и запросто нырял на дно морское.  

❂❂❂❂

Так ты сказать бы мог наверняка,  
а я в ответ: “Мальчишеские бредни”.  
Но как скажу, когда здесь на века  
свобода обрела приют последний?  

❂❂❂❂

Недобрый, скверный мальчик, Боже мой,  
какой ценой им куплена свобода!  
Здесь мать его лежит и дед родной  
под низкой кладкой каменного свода,  
а наверху… ах, бабушка, она  
была крутого норова и часом,  
когда толкал под локоть сатана,  
дворовых девок била по мордасам,  
но внука-вертопраха наказать  
ей всякий раз недоставало духа.  
Единственную радость подлый зять  
оставил, худородный побируха,  
пришлось ему за это отписать  
изрядный куш, засим проститься сухо.  
Была, к несчастью, радость коротка,  
сразила внука злобная рука,  
одна осталась бедная старуха  
на весь свой век до крышки гробовой.  

❂❂❂❂

Что в голову не лезет в день дождливый!  
Ты помнишь сам, давнишний спутник мой,  
как мокрые к пруду склонились ивы,  
как зябко веткам над рябой водой,  
как липы ежатся в продрогшем парке,  
скрипят стволы, как ржавые флюгарки,  
а сень аллей становится темней,  
и кажется, проходит ряд теней,  
и может отблеск высветить неяркий  
туманный лик, и явится она,  
та девочка, та мужняя жена,  
потерянная навсегда однажды,  
единственная, навсегда одна,  
слетающая в дрему ночью каждой  
всю жизнь до самой пули роковой,  
небесный ангел с русой головой.  
Не довелось, не выпало в итоге.  
Царю Небесный, души упокой.  

❂❂❂❂

Остались одинокие дороги,  
пустынные кремнистые пути,  
лесистые кавказские отроги,  
где так легко нежданно смерть найти.  
Блаженный край! Мы с детства помним оба  
горы Бештау острых пять голов,  
Машук, встающий рядом крутолобо,  
горы Железной лиственный покров,  
и далеко-далёко в час заката  
на горизонте розовый Эльбрус,  

❂❂❂❂

и в сумерках распахнутый крылато  
белесой тучи демонский бурнус.  
Там ты родился, я там жил когда-то  
и тоже знаю крепость этих уз.  
Он их изведал на краю России,  
страны рабов, страны господ, страны,  
где пот и слезы почву оросили,  
где клены осенью обагрены,  
где всю эту красу, скупую, вдовью,  
пригорков, сиротливых под дождем,  
все чаще любим странною любовью,  
таим ее в себе и так живем.  

❂❂❂❂

Взгляни, мой друг, белеет барский дом  
сквозь занавес ветвей, а над прудом  
в прибрежной обезлюдевшей аллее  
листва роняет капли, и светлее  
становится, и край закатный ал,  
куда-то на восток уходят тучи,  
клубится над водой туман ползучий.  
Что это? Дождь как будто перестал,  
а значит, завтра вёдро, снова лето.  
Над парком, над гробницею поэта  
зенит прозрачной дымкою покрыт,  
окрестных далей меркнет панорама,  
темнеет купол неба, купол храма,  
вот-вот звезда с звездой заговорит.  

❂❂❂❂

13 января 1996.  

❂❂❂❂