Письмо товарищу Кострову

Простите 
меня, 
товарищ Костров, 
с присущей 
душевной ширью, 
что часть 
на Париж отпущенных строф 
на лирику 
я 
растранжирю. 
Представьте: 
входит 
красавица в зал, 
в меха 
и бусы оправленная. 
Я 
эту красавицу взял 
и сказал: 
— правильно сказал 
или неправильно? — 
Я, товарищ,- 
из России, 
знаменит в своей стране я, 
я видал 
девиц красивей, 
я видал 
девиц стройнее. 
Девушкам 
поэты любы. 
Я ж умен 
и голосист, 
заговариваю зубы — 
только 
слушать согласись. 
Не поймать меня 
на дряни, 
на прохожей 
паре чувств. 
Я ж 
навек 
любовью ранен — 
еле-еле волочусь. 
Мне 
любовь 
не свадьбой мерить: 
разлюбила — 
уплыла. 
Мне, товарищ, 
в высшей мере 
наплевать 
на купола. 
Что ж в подробности вдаваться, 
шутки бросьте-ка, 
мне ж, красавица, 
не двадцать,- 
тридцать… 
с хвостиком. 
Любовь 
не в том, 
чтоб кипеть крутей, 
не в том, 
что жгут угольями, 
а в том, 
что встает за горами грудей 
над 
волосами-джунглями. 
Любить — 
это значит: 
в глубь двора 
вбежать 
и до ночи грачьей, 
блестя топором, 
рубить дрова, 
силой 
своей 
играючи. 
Любить — 
это с простынь, 
бессоннницей 
рваных, 
срываться, 
ревнуя к Копернику, 
его, 
a не мужа Марьи Иванны, 
считая 
своим 
соперником. 
Нам 
любовь 
не рай да кущи, 
нам 
любовь 
гудит про то, 
что опять 
в работу пущен 
сердца 
выстывший мотор. 
Вы 
к Москве 
порвали нить. 
Годы — 
расстояние. 
Как бы 
вам бы 
объяснить 
это состояние? 
На земле 
огней — до неба… 
В синем небе 
звезд — 
до черта. 
Если бы я 
поэтом не был, 
я б 
стал бы 
звездочетом. 
Подымает площадь шум, 
экипажи движутся, 
я хожу, 
стишки пишу 
в записную книжицу. 
Мчат 
авто 
по улице, 
а не свалят наземь. 
Понимают 
умницы: 
человек — 
в экстазе. 
Сонм видений 
и идей 
полон 
до крышки. 
Тут бы 
и у медведей 
выросли бы крылышки. 
И вот 
с какой-то 
грошовой столовой, 
когда 
докипело это, 
из зева 
до звезд 
взвивается слово 
золоторожденной кометой. 
Распластан 
хвост 
небесам на треть, 
блестит 
и горит оперенье его, 
чтоб двум влюбленным 
на звезды смотреть 
их ихней 
беседки сиреневой. 
Чтоб подымать, 
и вести, 
и влечь, 
которые глазом ослабли. 
Чтоб вражьи 
головы 
спиливать с плеч 
хвостатой 
сияющей саблей. 
Себя 
до последнего стука в груди, 
как на свидание, 
простаивая, 
прислушиваюсь: 
любовь загудит — 
человеческая, 
простая. 
Ураган, 
огонь, 
вода 
подступают в ропоте. 
Кто 
сумеет совладать? 
Можете? 
Попробуйте….

❂❂❂❂