О `фиасках`, `апогеях` и других неведомых вещах

На съезде печати 
у товарища Калинина 
великолепнейшая мысль в речь вклинена: 
«Газетчики, 
думайте о форме!» 
До сих пор мы 
не подумали об усовершенствовании статейной формы. 
Товарищи газетчики, 
СССР оглазейте,- 
как понимается описываемое в газете. 
 
Акуловкой получена газет связка. 
Читают. 
В буквы глаза втыкают. 
Прочли: 
— «Пуанкаре терпит фиаско».- 
Задумались. 
Что это за «фиаска» за такая? 
Из-за этой «фиаски» 
грамотей Ванюха 
чуть не разодрался: 
— Слушай, Петь, 
с «фиаской» востродержи ухо: 
дажу Пуанкаре приходится его терпеть. 
Пуанкаре не потерпит какой-нибудь клячи. 
Даже Стиннеса — 
и то!- 
прогнал из Рура. 
А этого терпит. 
Значит, богаче. 
Американец, должно. 
Понимаешь, дура?!- 
 
С тех пор, 
когда самогонщик, 
местный туз, 
проезжал по Акуловке, гремя коляской, 
в уважение к богатству, 
скидавая картуз, 
его называли — 
Господином Фиаской. 
 
Последние известия получили красноармейцы. 
Сели. 
Читают, газетиной вея. 
— О французском наступлении в Руре имеется? 
— Да, вот написано: 
«Дошли до своего апогея». 
— Товарищ Иванов! 
Ты ближе. 
Эй! 
На карту глянь! 
Что за место такое: 
А-п-о-г-е-й?- 
Иванов ищет. 
Дело дрянь. 
У парня 
аж скулу от напряжения свело. 
Каждый город просмотрел, 
каждое село. 
«Эссен есть — 
Апогея нету! 
Деревушка махонькая, должно быть, это. 
Верчусь — 
аж дыру провертел в сапоге я — 
не могу найти никакого Апогея!» 
Казарма 
малость 
посовещалась. 
Наконец — 
товарищ Петров взял слово: 
— Сказано: до своегодошли. 
Ведь не до чужого?! 
Пусть рассеется сомнений дым. 
Будь он селом или градом, 
своего «апогея» никому не отдадим, 
а чужих «апогеев» — нам не надо. — 
 
Чтоб мне не писать, впустую оря, 
мораль вывожу тоже: 
то, что годится для иностранного словаря, 
газете — не гоже. 
 
1923