На сотни эстрад бросает меня, 
 
на тысячу глаз молодежи. 
 
Как разны земли моей племена, 
 
и разен язык 
и одёжи! 
 
Насилу, 
пот стирая с виска, 
 
сквозь горло тоннеля узкого 
 
пролез. 
И, глуша прощаньем свистка, 
 
рванулся 
курьерский 
с Курского! 
 
Заводы. 
Берёзы от леса до хат 
 
бегут, 
листками вороча, 
 
и чист 
— как-будто слушаешь МХАТ, 
 
московский говорочек. 
 
Из-за горизонтов, 
лесами сломанных, 
 
толпа надвигается 
мазанок. 
 
Цветисты бочка? 
из-под крыш соломенных, 
 
окрашенные разно. 
 
Стихов навезите целый мешок, 
 
с таланта 
можете лопаться — 
 
в ответ 
снисходительно цедят смешок 
 
уста 
украинца-хлопца. 
 
Пространства бегут, 
с хвоста нарастав, 
 
их жарит 
солнце-кухарка. 
 
И поезд 
уже 
бежит на Ростов, 
 
далеко за дымный Харьков. 
 
Поля — 
на мильоны хлебных тонн, 
 
как будто 
их гладят рубанки, 
 
а в хлебной охре 
серебряный Дон 
 
блестит 
позументом кубанки. 
 
Ревём паровозом до хрипоты, 
 
и вот 
началось кавказское — 
 
то го? ловы сахара высят хребты, 
 
то в солнце — 
пожарной каскою. 
 
Лечу 
ущельями, свист приглушив. 
 
Снегов и папах седи? ны, 
 
Сжимая кинжалы, стоят ингуши, 
 
следят 
из седла 
осетины. 
 
Верх 
гор — 
лёд, 
 
низ 
жар 
пьёт, 
 
и солнце льёт йод. 
 
Тифлисцев 
узнаешь и метров за? сто, 
 
гуляют часами жаркими, 
 
в моднейших шляпах, 
в ботинках носастых, 
 
этакими парижаками. 
 
По-своему 
всякий 
зубрит азы, 
 
аж цифры по своему снятся им. 
 
У каждого третьего — 
свой язык 
 
и собственная нация. 
 
Однажды, 
забросив в гостиницу хлам, 
 
забыл, 
где я ночую. 
 
Я 
адрес 
по-русски 
спросил у хохла, 
 
хохол отвечал: 
— Нэ чую. — 
 
Когда ж переходят 
к научной теме, 
 
им 
рамки русского 
у? зки, 
 
с Тифлисской 
Казанская академия 
 
переписывается по-французски. 
 
И я 
Париж люблю сверх мер 
 
(красивы бульвары ночью!). 
 
Ну, мало ли что — 
Бодлер, 
Малярмэ 
 
и этакое прочее! 
 
Но нам ли, 
шагавшим в огне и воде 
 
годами 
борьбой прожжёнными, 
 
растить 
на смену себе 
бульвардье 
 
французистыми пижонами! 
 
Используй, 
кто был безъязык и гол, 
 
свободу Cоветской власти. 
 
Ищите свой корень 
и свой глагол, 
 
во тьму филологии влазьте. 
 
Смотрите на жизнь 
без очков и шор, 
 
глазами жадными цапайте 
 
всё то, 
что у вашей земли хорошо 
 
и что хорошо на Западе. 
 
Но нету места 
злобы мазку, 
 
не мажьте красные души! 
 
Товарищи юноши, 
взгляд — на Москву, 
 
на русский вострите уши! 
 
Да будь я 
и негром преклонных годов, 
 
и то, 
без унынья и лени, 
 
я русский бы выучил 
только за то, 
 
что им 
разговаривал Ленин. 
 
Когда 
Октябрь орудийных бурь 
 
по улицам 
кровью ли? лся, 
 
я знаю, 
в Москве решали судьбу 
 
и Киевов 
и Тифлисов. 
 
Москва 
для нас 
не державный аркан, 
 
ведущий земли за нами, 
 
Москва 
не как русскому мне дорога, 
 
а как огневое знамя! 
 
Три 
разных истока 
во мне 
речевых. 
 
Я 
не из кацапов-разинь. 
 
Я — 
дедом казак, другим — 
сечевик, 
 
а по рожденью 
грузин. 
 
Три 
разных капли 
в себе совмещав, 
 
беру я 
право вот это — 
 
покрыть 
всесоюзных совмещан. 
 
И ваших 
и русопетов.

❂❂❂❂