А все-таки

Улица провалилась, как нос сифилитика. 
Река — сладострастье, растекшееся в слюни. 
Отбросив белье до последнего листика, 
сады похабно развалились в июне. 
 
Я вышел на площадь, 
выжженный квартал 
надел на голову, как рыжий парик. 
Людям страшно — у меня изо рта 
шевелит ногами непрожеванный крик. 
 
Но меня не осудят, но меня не облают, 
как пророку, цветами устелят мне след. 
Все эти, провалившиеся носами, знают: 
я — ваш поэт. 
 
Как трактир, мне страшен ваш страшный суд! 
Меня одного сквозь горящие здания 
проститутки, как святыню, на руках понесут 
и покажут богу в свое оправдание. 
 
И бог заплачет над моею книжкой! 
Не слова — судороги, слипшиеся комом; 
и побежит по небу с моими стихами под мышкой 
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым. 
 
1914