Довольно и беглого взгляда:  
Воссел — вы узнали без слов —  
Средь зелени Летнего Сада  
Отлитый из бронзы Крылов,  
И, видимо, в думе глубок он,  
И чтоб то дума была —  
Подслушать навесился локон  
На умную складку чела.  
Разогнута книга; страницу  
Открыл себе дедушка наш,  
И ловко на льва и лисицу  
Намечен его карандаш.  
У ног баснописца во славе  
Рассыпан зверей его мир:  
Квартет в его полном составе,  
Ворона, добывшая сыр,  
И львы и болотные твари,  
Петух над жемчужным зерном,  
Мартышек лукавые хари,  
Барашки с пушистым руном.  
Не вся ль тут живность предстала  
Металлом себя облила  
И группами вкруг пьедестала  
К ногам чародея легла?  

❂❂❂❂

Вы помните, люди: меж вами  
Жил этот мастистый старик,  
Правдивых уроков словами  
И жизненным смыслом велик.  
Как меткий был взгляд его ясен!  
Какие он вам истины он  
Развертывал в образах басен,  
На притчи творцом умудрен!  
Умел же он истины эти  
В такие одежды облечь,  
Что разом смекали и дети,  
О чем ведет дедушка речь.  
Представил он матушке-Руси  
Рассказ про гусиных детей,  
И слушали глупые гуси —  
Потомки великих гусей.  
При басне его о соседе  
Сосед на соседа кивал,  
А притчу о Мишке-медведе  
С улыбкой сам Мишка читал.  
Приятно и всем безобидно  
Жил дедушка, правду рубя.  
Иной… да ведь это же стыдно  
Узнать в побасенке себя!  
И кто предъявил бы, что колки  
Намеки его на волков,  
Тот сам напросился бы в волки,  
Признался, что сам он таков.  
Он создал особое царство,  
Где умного деда перо  
Карало и злость и коварство,  
Венчая святое добро.  
То царство звериного рода:  
Все лев иль орел его царь,  
Какой-нибудь слон воевода,  
Плутовка-лиса — секретарь;  
Там жадная щука — исправник,  
А с парой поддельных ушей  
Всеобщий знакомец — наставник,  
И набран совет из мышей.  
Ведь, кажется, всё небылицы:  
С котлом так дружится горшок,  
И сшитый из старой тряпицы  
В великом почёте мешок;  
Там есть говорящие реки  
И в споре с ручьём водопад,  
И словно как мы — человеки —  
Там камни, пруды говорят.  
Кажись баснописец усвоил,  
Чего в нашем мире и нет;  
Подумаешь — старец построил  
Какой фантастический свет,  
А после, когда оглядишься,  
Захваченной деда стихом,  
И в бездну житейского толка  
Найдёшь в его складных речах:  
Увидишь двуногого волка  
с ягнёнком на двух же ногах:  
Там в перьях павлиньих по моде  
Воронья распущена спесь,  
А вот и осёл в огороде:  
«Здорово, приятель, ты здесь? »  
Увидишь тех в горьких утехах,  
А эту в почётной тоске:  
Беззубою белку в орехах  
И пляшущих рыб на песке,  
И взор наблюдателей встретит  
Там — рыльце в пушку, там — судью,  
Что дел не касаяся, метит  
На первое место в раю.  
Мы все в этих баснях; нам больно  
Признаться, но в хоть взаймы  
Крыловскую правду, невольно,  
Как вол здесь мычу я: «и мы! »  
Сам грешен я всем возвещаю:  
Нередко читая стихи,  
Друзей я котлом угощаю,  
Демьяновой страшной ухи.  

❂❂❂❂

Довольно и беглого взгляда:  
Воссел — вы узнали без слов —  
Средь зелени Летнего Сада  
Отлитый из бронзы Крылов, —  
И станут мелькать мимоходом  
Пред ликом певца своего  
С текущим в аллее народом  
Ходячие басни его:  
Пойдут в человеческих лицах  
Козлы, обезьяны в очках;  
Подъедут и львы в колесницах  
На скачущих бурно конях;  
Примчатся в каретах кукушки,  
Рогатые звери придут,  
На памятник деда лягушки,  
Вздуваясь, лорнет наведут, —  
И в Клодта живых изваяньях  
Увидят подобья свои,  
И в сладостных дам замечаньях  
Радастся: «mais oui, c»est joli\»  
Порой подойдёт к великану  
И серый кафтан с бородой  
И скажет другому кафтану:  
«Митюха, сынишко ты мой  
Читает про Мишку, мартышку  
Давно уж, — понятлив, хоть мал:  
На память всю вызубрил книжку,  
Что этот старик написал».  
О, если б был в силах нагнуться  
Бессмертный народу в привет!  
О, если б мог хоть улыбнуться  
Задумчивый бронзовый дед!  
Нет, — тою ж всё думою полный  
Над группой звериных голов  
Зрим будет недвижный, безмолвный  
Из бронзы отлитый Крылов.  

❂❂❂❂

1859  

❂❂❂❂