Просыпаешься, а в груди горячо и густо

Просыпаешься – а в груди горячо и густо. 
Все как прежде – но вот внутри раскаленный воск. 
И из каждой розетки снова бежит искусство – 
В том числе и из тех, где раньше включался мозг. 
Ты становишься будто с дом: чуешь каждый атом, 
Дышишь тысячью легких; в поры пускаешь свет. 
И когда я привыкну, черт? Но к ручным гранатам – 
Почему-то не возникает иммунитет. 
Мне с тобой во сто крат отчаяннее и чище; 
Стиснешь руку – а под венец или под конвой, — 
Разве важно? Граната служит приправой к пище – 
Ты простой механизм себя ощущать живой.

❂❂❂❂

# # #

❂❂❂❂

И родинки, что стоят, как проба, 
На этой шее, и соус чили – 
Опять придется любить до гроба. 
А по-другому нас не учили.

❂❂❂❂

# # #

❂❂❂❂

Я твой щен: я скулю, я тычусь в плечо незряче, 
Рвусь на звук поцелуя, тембр – что мглы бездонней; 
Я твой глупый пингвин – я робко прячу 
Свое тело в утесах теплых твоих ладоней; 
Я картограф твой: глаз – Атлантикой, скулу – степью, 
А затылок – полярным кругом: там льды; nepoemaniehanepoemanie’s inepoemanie. 
Я ученый: мне инфицировали бестебье. 
Тебядефицит. 
Ты встаешь рыбной костью в горле моем – мол, вот он я. 
Рвешь сетчатку мне – как брусчатку молотит взвод. 
И – надцатого мартобря – я опять животное, 
Кем-то подло раненное в живот.

❂❂❂❂