Добро пожаловать, певец,  
Товарищ-друг, хотя и льстец,  
В смиренную обитель брата;  
Поставь в мой угол посох свой  
И умиленною мольбой  
Почти домашнего Пената.  
Садись — вот кубок! в честь друзьям!  
И сладкому воспоминанью,  
И благотворному свиданью,  
И нас хранившим небесам!  

❂❂❂❂

Ты был под знаменами славы;  
Ты видел, друг, следы кровавы  
На Русь нахлынувших врагов,  
Их казнь и ужас их побега;  
Ты, строя свой бивак из снега,  
Себя смиренью научал  
И, хлеб водою запивая,  
«Хвала, умеренность златая!»-  
С певцом Тибурским восклицал.  
Ты видел Азии пределы;  
Ты зрел ордынцев лютых край  
И лишь обломки обгорелы  
Там, где стоял Шери-Сарай,  
Батыя древняя обитель;  
Задумчивый развалин зритель,  
Во днях минувших созерцал  
Ты настоящего картину  
И в них ужасную судьбину  
Батыя новых дней читал.  
В Сарепте зрелище иное:  
Там братство христиан простое  
Бесстрастием ограждено  
От вредных сердцу заблуждений,  
От милых сердцу наслаждений.  
Там вечно то же и одно;  
Всему свой час: труду, безделью;  
И легкокрылому веселью  
Порядок крылья там сковал.  
Там, видя счастие в покое,  
Ты все восторги отдавал  
За нестрадание святое;  
Ты зрел, как в тишине семей,  
Хранимы сердцем матерей,  
Там девы простотой счастливы,  
А юноши трудолюбивы  
От бурных спасены страстей  
Рукой занятия целебной;  
Ты зрел, как, вшедши в Божий храм,  
Они смиренно к небесам  
Возводят взор с мольбой хвалебной  
И служат сердцем божеству,  
Отринув мрак предрассужденья…  
Что уподобим торжеству,  
Которым чудо искупленья  
Они в восторге веры чтут?.  
Все тихо… полночь… нет движенья…  
И в трепете благоговенья  
Все братья той минуты ждут,  
Когда им звон-благовеститель  
Провозгласит: воскрес Спаситель!..  
И вдруг… во мгле… средь тишины,  
Как будто с горней вышины  
С трубою ангел-пробудитель,  
Нисходит глас… алтарь горит,  
И братья пали на колени,  
И гимн торжественный гремит,  
И се, идут в усопших сени,  
О, сердце трогающий вид!  
Под тенью тополей, ветвистых  
Берез, дубов и шелковиц,  
Между тюльпанов, роз душистых  
Ряды являются гробниц:  
Здесь старцев, там детей могила,  
Там юношей, там дев младых —  
И Вера подле пепла их  
Надежды факел воспалила…  
Идут к возлюбленных гробам  
С отрадной вестью воскресенья;  
И все — отверзтый светлый храм,  
Где, мнится, тайна искупленья  
Свершается в сей самый час,  
Торжественный поющих глас,  
И братии на гробах лобзанье  
(Принесших им воспоминанье  
И жертву умиленных слез),  
И тихое гробов молчанье,  
И соприсутственных небес  
Незримое с землей слиянье —  
Все живо, полно божества;  
И верных братии торжества  
Свидетели, из тайной сени  
Исходят дружеские тени,  
И их преображенный вид  
На сладку песнь: «Воскрес спаситель…»  
Сердцам «воистину» гласит,  
И самый гроб их говорит:  
Воскреснем! жив наш искупитель!-  
И сей оставивши предел,  
Ты зрел, как Терек в быстром беге  
Меж виноградников шумел,  
Где часто, притаясь на бреге,  
Чеченец иль черкес сидел  
Под буркой, с гибельным арканом;  
И вдалеке перед тобой,  
Одеты голубым туманом,  
Гора вздымалась над горой,  
И в сонме их гигант седой,  
Как туча, Эльборус двуглавый.  
Ужасною и величавой  
Там все блистает красотой:  
Утесов мшистые громады,  
Бегущи с ревом водопады  
Во мрак пучин с гранитных скал;  
Леса, которых сна от века  
Ни стук секир, ни человека  
Веселый глас не возмущал,  
В которых сумрачные сени  
Еще луч дневный не проник,  
Где изредка одни олени,  
Орла послышав грозный крик,  
Теснясь в толпу, шумят ветвями  
И козы легкими ногами  
Перебегают по скалам.  
Там все является очам  
Великолепие творенья!  
Но там — среди уединенья  
Долин, таящихся в горах,-  
Гнездятся и балкар, и бах,  
И абазех, и камукинец,  
И карбулак, и абазинец,  
И чечереец, и шапсук:  
Пищаль, кольчуга, сабля, лук  
И конь — соратник быстроногий  
Их и сокровища и боги;  
Как серны, скачут по горам,  
Бросают смерть из-за утеса;  
Или, по топким берегам,  
В траве высокой, в чаще леса  
Рассыпавшись, добычи ждут.  
Скалы свободы их приют;  
Но дни в аулах их бредут  
На костылях угрюмой лени;  
Там жизнь их — сон; стеснясь в кружок  
И в братский с табаком горшок  
Вонзивши чубуки, как тени  
В дыму клубящемся сидят  
И об убийствах говорят  
Иль хвалят меткие пищали,  
Из коих деды их стреляли;  
Иль сабли на кремнях острят,  
Готовясь на убийства новы.  
Ты видел Дона берега;  
Ты зрел, как он поил шелковы  
Необозримые луга,  
Одушевленны табунами;  
Ты зред, как тихими водами  
Меж виноградными садами  
Он, зеленея, протекал  
И ясной влагой отражал  
Брега, покрытые стадами,  
Ряды стеснившихся стругов  
И на склонении холмов  
Донских богатырей станицы;  
Ты часто слушал, как певицы  
Родимый прославляют Дон,  
Спокойствие станиц счастливых,  
Вождей и коней их ретивых;  
С смиреньем отдал ты поклон  
Жилищу Вихря-атамана  
И из заветного стакана  
Его здоровье на Цимле  
Пил, окруженный стариками,  
И витязи под сединами  
Соотчичам в чужой земле  
«Ура!» кричали за тобою.  
Теперь ты случая рукою  
В обитель брата приведен,  
С ним вспомнишь призраки златые  
Невозвратимых тех времен,  
Когда мы — гости молодые  
У милой Жизни на пиру —  
Из полной чаши радость пили  
И счастье наше! говорили  
В своем пророческом жару…  
Мой друг, пророчество прелестно!  
Когда же сбудется оно!  
Еще вдали и неизвестно  
Все то, что нам здесь суждено…  
А время мчится без возврата,  
И жизнь-изменница за ним;  
Один уходим за другим;  
Друг, оглянись… еще нет брата,  
Час от часу пустее свет;  
Пустей дорога перед нами.  

❂❂❂❂

Но так и быть!.. здесь твой поэт  
С смиренной музою, с друзьями  
В смиренном уголке живет  
И у моря погоды ждет.  
И ты, мой друг, чтобы мечтою  
Грядущее развеселить,  
Спешишь волшебных струн игрою  
В нем спящий гений пробудить;  
И очарованный тобою,  
Как за прозрачной пеленою,  
Я вижу древни чудеса:  
Вот наше солнышко-краса  
Владимир-князь с богатырями;  
Вот Днепр кипит между скалами;  
Вот златоверхий Киев-град;  
И бусурманов тьмы, как пруги,  
Вокруг зубчатых стен кипят;  
Сверкают шлемы и кольчуги;  
От кликов, топота коней,  
От стука палиц, свиста пращей  
Далеко слышен гул дрожащий;  
Вот, дивной облечен броней,  
Добрыня, богатырь могучий,  
И конь его Златокопыт;  
Чрез степи и леса дремучи  
Не скачет витязь, а летит,  
Громя Зилантов, и Полканов,  
И ведьм, и чуд, и великанов;  
И втайне девица-краса  
За дальни степи и леса  
Вослед ему летит душою;  
Склоняся на руку главою,  
На путь из терема глядит  
И так в раздумье говорит:  
«О ветер, ветер! что ты вьешься?  
Ты не от милого несешься,  
Ты не принес веселья мне;  
Играй с касаткой в вышине,  
По поднебесью с облаками,  
По синю морю с кораблями —  
Стрелу пернатую отвей  
От друга — радости моей».  
Краса-девица ноет, плачет;  
А друг по долам, холмам скачет,  
Летя за тридевять земель;  
Ему сыра земля постель;  
Возглавье щит; ночлег дубрава;  
Там бьется с бабою-ягой;  
Там из ручья с живой водой,  
Под стражей змея шестиглава,  
Кувшином черпает златым;  
Там машет дубом перед ним  
Косматый людоед Дубыня;  
Там заслоняет путь Горыня;  
И вот внезапно занесен  
В жилище чародеев он;  
Пред ним чернеет лес ужасный!  
Сияет блеск вдали прекрасный;  
Чем ближе он — тем дале свет;  
То тяжкий филина полет,  
То вранов раздается рокот;  
То слышится русалки хохот;  
То вдруг из-за седого пня  
Выходит леший козлоногий;  
И вдруг стоят пред ним чертоги,  
Как будто слиты из огня —  
Дворец волшебный царь-девицы;  
Красою белые колпицы,  
Двенадцать дев к нему идут  
И песнь приветствия поют;  
И он… Но что? куда мечтами  
Я залетел тебе вослед —  
Ты чародей, а не поэт;  
Ты всемогущими струнами  
Мой падший гений оживил…  
И кто, скажи мне, научил  
Тебя предречь осмью стихами  
В сей книге с белыми листами  
Весь сокровенный жребий мой?  
Признаться ли?. Смотрю с тоской,  
С волнением непобедимым  
На белые сии листы,  
И мнится, перстом невидимым  
Свои невидимы черты  
На них Судьба уж написала.  
Что б ни было… сей дар тебе  
Отныне дружба завещала;  
Она твоя… молись Судьбе,  
Чтоб в ней наполнились страницы.  
Когда, мой друг, тебе я сам  
Ее в веселый час подам  
И ты прочтешь в ней небылицы,  
За быль рассказанные мной,  
То знай, что счастлив жребий мой,  
Что под надзором провиденья,  
Питаясь жизнью в тишине,  
Вблизи всего, что мило мне,  
Я на крылах воображенья,  
Веселый здесь, в тот мир летал  
И что меня не покидал  
Мой верный ангел вдохновенья…  
Но, друг, быть может… как узнать?.  
Она останется пустая,  
И некогда рука чужая  
Тебе должна ее отдать  
В святой залог воспоминанья,  
Увы! и в знак, что в жизни сей  
Милейшие души моей  
Не совершилися желанья.  
Прими ее… и пожалей.  

❂❂❂❂

29 января 1814  

❂❂❂❂