Ивиковы журавли

На Посидонов пир веселый,  
Куда стекались чада Гелы  
Зреть бег коней и бой певцов,  
Шел Ивик, скромный друг богов.  
Ему с крылатою мечтою  
Послал дар песней Аполлон:  
И с лирой, с легкою клюкою,  
Шел, вдохновенный, к Истму он.  

❂❂❂❂

Уже его открыли взоры  
Вдали Акрокоринф и горы,  
Слиянны с синевой небес.  
Он входит в Посидонов лес…  
Все тихо: лист не колыхнется;  
Лишь журавлей по вышине  
Шумящая станица вьется  
В страны полуденны к весне.  

❂❂❂❂

«О спутники, ваш рой крылатый,  
Досель мой верный провожатый,  
Будь добрым знамением мне.  
Сказав: прости! родной стране,  
Чужого брега посетитель,  
Ищу приюта, как и вы;  
Да отвратит Зевес-хранитель  
Беду от странничьей главы».  

❂❂❂❂

И с твердой верою в Зевеса  
Он в глубину вступает леса;  
Идет заглохшею тропой…  
И зрит убийц перед собой.  
Готов сразиться он с врагами;  
Но час судьбы его приспел:  
Знакомый с лирными струнами,  
Напрячь он лука не умел.  

❂❂❂❂

К богам и к людям он взывает…  
Лишь эхо стоны повторяет —  
В ужасном лесе жизни нет.  
«И так погибну в цвете лет,  
Истлею здесь без погребенья  
И не оплакан от друзей;  
И сим врагам не будет мщенья  
Ни от богов, ни от людей».  

❂❂❂❂

И он боролся уж с кончиной…  
Вдруг… шум от стаи журавлиной;  
Он слышит (взор уже угас)  
Их жалобно-стенящий глас.  
«Вы, журавли под небесами,  
Я вас в свидетели зову!  
Да грянет, привлеченный вами,  
Зевесов гром на их главу»  

❂❂❂❂

И труп узрели обнаженный:  
Рукой убийцы искаженны  
Черты прекрасного лица.  
Коринфский друг узнал певца.  
«И ты ль недвижим предо мною?  
И на главу твою, певец,  
Я мнил торжественной рукою  
Сосновый положить венец».  

❂❂❂❂

И внемлют гости Посидона,  
Что пал наперсник Аполлона…  
Вся Греция поражена;  
Для всех сердец печаль одна.  
И с диким ревом исступленья  
Пританов окружил народ,  
И вопит: «Старцы, мщенья, мщенья!  
Злодеям казнь, их сгибни род!»  

❂❂❂❂

Но где их след? Кому приметно  
Лицо врага в толпе несметной  
Притекших в Посидонов храм?  
Они ругаются богам.  
И кто ж — разбойник ли презренный  
Иль тайный враг удар нанес?  
Лишь Гелиос то зрел священный,  
Все озаряющий с небес.  

❂❂❂❂

С подъятой, может быть, главою,  
Между шумящею толпою,  
Злодей сокрыт в сей самый час  
И хладно внемлет скорби глас;  
Иль в капище, склонив колени,  
Жжет ладан гнусною рукой;  
Или теснится на ступени  
Амфитеатра за толпой,  

❂❂❂❂

Где, устремив на сцену взоры  
(Чуть могут их сдержать подпоры),  
Пришед из ближних, дальних стран,  
Шумя, как смутный океан,  
Над рядом ряд, сидят народы;  
И движутся, как в бурю лес,  
Людьми кипящи переходы,  
Всходя до синевы небес.  

❂❂❂❂

И кто сочтет разноплеменных,  
Сим торжеством соединенных?  
Пришли отвсюду: от Афин,  
От древней Спарты, от Микин,  
С пределов Азии далекой,  
С Эгейских вод, с Фракийских гор.  
И сели в тишине глубокой,  
И тихо выступает хор.  

❂❂❂❂

По древнему обряду, важно,  
Походкой мерной и протяжной,  
Священным страхом окружен,  
Обходит вкруг театра он.  
Не шествуют так персти чада;  
Не здесь их колыбель была.  
Их стана дивная громада  
Предел земного перешла.  

❂❂❂❂

Идут с поникшими главами  
И движут тощими руками  
Свечи, от коих темный свет;  
И в их ланитах крови нет;  
Их мертвы лица, очи впалы;  
И свитые меж их власов  
Эхидны движут с свистом жалы,  
Являя страшный ряд зубов.  

❂❂❂❂

И стали вкруг, сверкая взором;  
И гимн запели диким хором,  
В сердца вонзающий боязнь;  
И в нем преступник слышит: казнь!  
Гроза души, ума смутитель,  
Эринний страшный хор гремит;  
И, цепенея, внемлет зритель;  
И лира, онемев, молчит:  

❂❂❂❂

«Блажен, кто незнаком с виною,  
Кто чист младенчески душою!  
Мы не дерзнем ему вослед;  
Ему чужда дорога бед…  
Но вам, убийцы, горе, горе!  
Как тень, за вами всюду мы,  
С грозою мщения во взоре,  
Ужасные созданья тьмы.  

❂❂❂❂

Не мните скрыться — мы с крылами;  
Вы в лес, вы в бездну — мы за вами;  
И, спутав вас в своих сетях,  
Растерзанных бросаем в прах.  
Вам покаянье не защита;  
Ваш стон, ваш плач — веселье нам;  
Терзать вас будем до Коцита,  
Но не покинем вас и там».  

❂❂❂❂

И песнь ужасных замолчала;  
И над внимавшими лежала,  
Богинь присутствием полна,  
Как над могилой, тишина.  
И тихой, мерною стопою  
Они обратно потекли,  
Склонив главы, рука с рукою,  
И скрылись медленно вдали.  

❂❂❂❂

И зритель — зыблемый сомненьем  
Меж истиной и заблужденьем —  
Со страхом мнит о Силе той,  
Которая, во мгле густой  
Скрывался, неизбежима,  
Вьет нити роковых сетей,  
Во глубине лишь сердца зрима,  
Но скрыта от дневных лучей.  

❂❂❂❂

И всё, и всё еще в молчанье…  
Вдруг на ступенях восклицанье:  
«Парфений, слышишь?. Крик вдали —  
То Ивиковы журавли!..»  
И небо вдруг покрылось тьмою;  
И воздух весь от крыл шумит;  
И видят… черной полосою  
Станица журавлей летит.  

❂❂❂❂

«Что? Ивик!..» Все поколебалось —  
И имя Ивика помчалось  
Из уст в уста… шумит народ,  
Как бурная пучина вод.  
«Наш добрый Ивик! наш сраженный  
Врагом незнаемым поэт!..  
Что, что в сем слове сокровенно?  
И что сих журавлей полет?»  

❂❂❂❂

И всем сердцам в одно мгновенье,  
Как будто свыше откровенье,  
Блеснула мысль: «Убийца тут;  
То Эвменид ужасных суд;  
Отмщенье за певца готово;  
Себе преступник изменил.  
К суду и тот, кто молвил слово,  
И тот, кем он внимаем был!»  

❂❂❂❂

И, бледен, трепетен, смятенный,  
Незапной речью обличенный,  
Исторгнут из толпы злодей:  
Перед седалище судей  
Он привлечен с своим клевретом;  
Смущенный вид, склоненный взор  
И тщетный плач был их ответом;  
И смерть была им приговор.  

❂❂❂❂

1813  

❂❂❂❂