Барбюс живет

Улица Барбюса в Париже переименована. 
(Из газет)

Париж скрывался от тревоги,  
Как при погоне лиходей  
Бежит вслепую, без дороги,  
К чужим калиткам от людей.  
Окошек мертвые глазницы  
Прохожих приводили в дрожь.  
Такая жуть во сне приснится,  
Что и подушку изгрызешь!  
Снег, словно саван, лился, рушась  
Потоком легким и густым.  
Одевшись в снег, невнятный ужас  
Бродил по улицам пустым.  

❂❂❂❂

В ту ночь, за сотню франков куплен,  
Один служака из ворот  
Скользнул наружу, как из кухни  
Шалава сытая идет.  
Он ожиреньем сердца болен,  
Уют приятный у него.  
Ему велели — он исполнил,  
Не изменяя ничего.  
Быть может, на своей кушетке  
И он когда-нибудь стонал  
От слов ядреных, метких, едких,  
Которые Барбюс сковал  
В сплошную льющуюся лаву.  
Быть может, у себя внутри  
И он слагал святую славу  
Неутомимому Анри,  
И он склонял свою плешину,  
Чтобы почтить горячий прах  
Того, кто вел во весь размах  
Борьбу с торгашеским режимом.  
А нынче — стоило скользнуть  
Военной тени где-то в доме,  
Он осмеял свой прежний путь  
И сжег Барбюса красный томик.  
Вот он идет, как манекен,  
Опилки злого кашля сея,  
И, спотыкаясь и краснея,  
Не замечаемый никем,  
Он вынул доски из кармана,  
Он вынул гвозди из кармана  
И гвозди в зубы положил,  
Посожалел, что росту мал он,  
И доски к стенке пригвоздил.  

❂❂❂❂

И на заре, в разгар базара,  
Увидел чей-то свежий взгляд:  
На серых заспанных фасадах  
Названья новые висят.  
Прошел мальчишка с пачкой книжек,  
Прошел старик за ним вослед.  
Остановились. Ближе. Ближе.  
Хотели крикнуть — силы нет.  
Приштопаны таблички наспех.  
На каждый дом, на каждый дом.  
Но шевельнись — и будешь распят  
Жандармом, скрытым за углом.  

❂❂❂❂

В мундирах красочных и узких  
Жандармы стражами стоят.  
У бывших русских и французских,  
У всех жандармов схож наряд,  
У всех жандармов одинаков  
И интерес, и вкус, и ус.  
Негодованья ярким знаком  
Их метил всех подряд Барбюс.  

❂❂❂❂

Зато и мстят остервенело  
Они ему теперь вдвойне.  
Набатом мысль его звенела  
По всей родимой стороне  
И перекатывалась бурей  
По остальным краям земли.  
Прохожие всемирных улиц  
Его труды в руках несли.  
Им восторгались и гордились,  
Внедрить в тупые будни силясь  
Его блестящие слова.  
Неумирающе жива  
Его пленительная сила,  
Его рокочущая страсть.  
И можно растоптать могилу,  
Но доблести нельзя украсть;  
Замазать имя тушью черной,  
Страницы скомкать,  
Свесть и сжечь,  
Но будет пламя, словно речь,  
Греметь и петь во тьме позорной,  
И будут книжный жар подростки  
Тайком в свои сердца вбирать,  
Идти с речами на подмостки,  
На баррикады — умирать.  

❂❂❂❂

Настанет день, и обыватель  
Свой подлый образ вдруг поймет  
И, подыхая на кровати,  
Себя, быть может, проклянет  
За то, что душу, словно тушу,  
Освежевал и запродал,  
За то, что был отцом и мужем,  
А детям радости не дал.  

❂❂❂❂

Промчится время грозным шквалом,  
Все дряхлое с земли снесет,  
И жизнь людская зацветет  
С одушевленьем небывалым…  

❂❂❂❂

Барбюс стоит, велик и светел,  
Как рослый дуб у мрачных плит.  
Его шумящего бессмертья  
Ничто на свете не затмит.  

❂❂❂❂