Он в мир наш  
неслышными входит стопами  
Вместе  
с первой нежностью  
к матерям;  
И образ его  
вживается в память,  
Телесной зримости  
не утеряв.  
Каждое имя для нас не пусто!  
Но он  
в нас будит не просто любовь.  
Он стал нашей совестью,  
нашим чувством,  
Таким же живым,  
как восторг или боль.  
Мы люди.  
Присущи нам гнев и горе, —  
Мы в боль свое сердце  
привыкли рядить.  
Когда наши чувства  
находятся в споре,  
Когда их не может  
наш ум рассудить,  
Тогда он,  
как солнце,  
из тьмы вырастает  
И льет повсюду  
свой ласковый свет.  
И, смешные,  
испуганно улетают  
Маленькие призраки  
горь и бед.  
Мечте моей  
видится  
даже рожденье  
Мыслей,  
которые смерти сильней,  
Которые мир приводят в движенье  
Огневою силою своей.  
Я вижу  
родные бессонные руки,  
Берущие голову  
в ласковый плен,  
Усталость в глазах  
и неновые брюки,  
Немножко растянутые  
у колен.  
Рыданье дождя  
в полусонном рассвете,  
Калоши,  
чернеющие в уголке,  
Чернильные брызги  
на свежей газете  
И круг от лампы  
на потолке.  
Часы,  
говорящие мерно и веско,  
К окошку придвинутый  
низенький стол,  
Немножко  
отдернутую занавеску  
И пачку  
исписанных мелко  
листов.  
И еще:  
колыханье знамен  
и винтовок  
В тишине,  
ожидающей  
и голубой,  
И,  
каждый миг  
взбушеваться готовый,  
Неудержимый  
людской  
прибой.  
И он,  
и радуясь  
и негодуя,  
Выходит  
на серый  
апрельский песок.  
Я вижу походку  
его молодую  
И увлажненный потом  
висок.  
Я вижу  
кепку  
в правом кармане,  
И руку,  
протянутую в века,  
И пятна факелов  
в мокром тумане,  
И дрожь  
ползущего броневика.  
Я вижу,  
как высится все прямее  
Голов неколеблемая гряда  
Народа,  
который и в скорби  
и в гневе  
Хранит единенье  
в своих рядах.  

❂❂❂❂