1.  

❂❂❂❂

Мне было девять лет.  
Кланялся грибам, цветам, бруснике.  
Мою рубаху бабка полоскала  
в осенних, невесёлых облаках.  
Журавлика жалел,  
что на афише промок  
и никогда не улетит на юг.  

❂❂❂❂

Свет зажигали рано по утрам.  
Я рисовал.  
Язык высовывал над акварельной бурей,  
безусым классикам приделывал усы.  

❂❂❂❂

Осинник багровел,  
дни делались короче.  
Печальный грач, напоминавший грека,  
обдумывал подробности отлёта.  
Всего грустней, был в сентябре  
скворечник.  

❂❂❂❂

2.  

❂❂❂❂

Идут дожди, разучивают ветры  
певучую февральскую пургу.  
Окостенели тоненькие вербы,  
и покидают журавли тайгу.  
Берёзка машет голыми ветвями,  
всё растеряв —  
и золото и медь,  
как будто хочет вместе с журавлями  
куда-то в край далёкий улететь.  

❂❂❂❂

Но улететь, озябшая, не может.  
Клин журавлей ушёл за облака.  
А дождик всё идёт,  
гусиной кожей  
покрылась почерневшая река.  

❂❂❂❂

3.  

❂❂❂❂

Начинаю любить  
крыловскую басню  
о пустой и наполненной бочке…  
Иду по листьям,  
по рыжим,  
по красным,  
ступаю по бывшим почкам.  

❂❂❂❂

Нежней, чем губами мягкими лошадь  
хлеб снимает с ладони, —  
волна касается валуна  
в приутихшем затоне.  

❂❂❂❂

Чистое небо —  
как образ Керн,  
небо устало от грома.  
Тихие утки летят над рекой  
к дому  
или из дома.  

❂❂❂❂

1965  

❂❂❂❂