Из стихов о Пушкине

Ни близких, ни друзей, ни слуг.  
Ночь ломится. И звезды тьму прогрызли.  
И две свечи горят остро, как мысли,  
раскрыто зренье, и разомкнут слух.  

❂❂❂❂

И вновь строка — тропа бегущих дум —  
пресеклась. Образ слеп. Свершенья наги.  
И белая депрессия бумаги  
в оторопелых фразах… Он угрюм.  

❂❂❂❂

И вновь в тиши ознобной пять голов,  
все неотступней наважденье мреет:  
… веревки рвутся — Муравьев, Рылеев,  
Каховский заживо упали в ров.  

❂❂❂❂

Как истерично генерал кричит:  
«Скорей их снова вешайте! Скорее!»  
О, палачом поддержанный Рылеев,-  
твой голос окровавленный звучит  

❂❂❂❂

сквозь барабан и сквозь кандальный лязг:  
«Так дай же палачу для арестантов  
твои — взамен веревок — аксельбанты,  
чтоб нам не умирать здесь в третий раз».  

❂❂❂❂

А было утро, солнца был подъем!  
Веревки даже сгнили в этом царстве,  
тут казнь — пример, тут каторга — лекарство,  
свобода в паре с дышлом под кнутом.  

❂❂❂❂

Ни жить, ни петь, ни говорить, ни спать…  
К рисункам со строки перебегает  
перо — и виселица проступает,  
и петли — окна в смерть… Их пять, их пять  
повешенных, и рядом, словно вздох,  
приписка — шепотом: «И я бы мог…»  

❂❂❂❂

* См. Пушкин и Рылеев.  

❂❂❂❂

1970  

❂❂❂❂