Сорок лет со дня смерти Андрея Белого

Жизнь – костлявая катастрофа.  
Лодкой плавает в глине гроб.  
Словно вспученная Голгофа,  
чуть не лопнул от муки лоб.  
И лазурь в замогильном воске –  
как захлопнутая веком ширь.  
И вздувается на повозке,  
на последней – булыжный пузырь.  
Был рунист и жирел, как валух.  
А экран был – как ранка к ранке.  
Жизнь, заверченная на штурвалах,  
колесованная на баранке.  
Распят был на себе, как Бог.  
Молодец посреди богородиц.  
О буддический скоморох,  
изнасилованный юродец.  
Во взошедший над веком лбище,  
как в огромную полусферу,  
когтем вписывала судьбища  
и отчаяние, и веру.  
Как малиновый куст, кипел  
шут атласный в багровой рясе  
и кровавые сгустки пел,  
уходя навек восвояси.  
В три пространства, как бес, свища  
вдоль по осени оробелой,  
мозгу ярого был свеча,  
только мозг был белый-пребелый.  

❂❂❂❂

1974  

❂❂❂❂