Еще светло. Но смех  
я слышу истеричный.  
Еще светло. Но все  
истерзаны вниманьем.  
Затменье будет, говорят. И кто-то спичкой  
коптит себе кусок стекла, как в детстве раннем.  
Еще светло. Бегут, смеясь, из школы дети.  
Уходят с санками домой, уносят лыжи.  
Еще светло. Но все равно на белом свете  
там, в небесах, луна к светилу ближе, ближе.  
И вот, смотрите…  
– Ничего не вижу! Ярко!  
– Нет, вы смотрите!  
– Жжет глаза!..  
– Но день тускнеет?!  
– Да, да, темнеет наверху…  
– Скупей огарка  
чадит наш солнечный костер. И вдруг чернеет.  
Галдят вороны. По дворам скулят собаки.  
Как будто выключают свет  
по зонам неба.  
И вот уж мрак пошел ночной. И в зябком мраке  
круг черный солнечный повис. Он вроде хлеба.  
Вокруг сияют лепестки. Он как подсолнух…  
иль сковородка на углях… Я понимаю –  
что не навек… но все равно, как в снах бессонных,  
в тревоге я лицо к зениту поднимаю.  
В соседях плачут. Вон зажгла машина фары.  
И вдоль шоссе все фонари включили срочно.  
И тишина. Ни перебранки. Ни гитары.  
– Да скоро ль кончится?!  
– Еще минута.  
– Точно?!  
Как страшно? Что ж орбита медлит, завитая?  
Али сломалось что-то там?!  
– Но вот и сбоку  
вдруг появилась… золотая запятая…  
– Она растет! Ну, наконец-то! Слава Богу!.. –  
И снова радостно свистят в кустах синички.  
Собаки лают. И молчат в окошках дети.  
– А я так вовсе не успел… сырые спички…  
– А я смотрел – и ничего… живем на свете!  
Чего боялись?! Все предсказано наукой.  
Придет, уйдет, как вздох, короткое затменье.  
Луна не бомба. Не пугайте, будто букой.  
И астрономию читайте в воскресенье.  
Все это так. Но грянет день – и каждый снова,  
дела отбросив, став на пять минут невеждой, –  
на астронома, на учителя седого,  
который знает все, – придет смотреть с надеждой…  

❂❂❂❂

1989  

❂❂❂❂