Письмо

_Жоре Лепскому

❂❂❂❂

 

Вот и мы дожили,  
Вот и мы получаем весточки  
В изжеванных конвертах с треугольными штемпелями,  
Где сквозь запах армейской кожи,  
Сквозь бестолочь  
Слышно самое то,  
То самое, —  
Как гудок за полями.  
Вот и ты — товарищ красноармеец музвзвода,  
Воду пьешь по утрам из заболоченных речек.  
А поля между нами,  
А леса между нами и воды.  
Человек ты мой,  
Человек ты мой,  
Дорогой ты мой человече!  
А поля между нами,  
А леса между вами.  
(Россия!  
Разметалась, раскинулась  
По лежбищам, по урочищам.  
Что мне звать тебя?  
Разве голосом ее осилишь,  
Если в ней, словно в памяти, словно в юности:  
Попадешь — не воротишься.)  
А зима между нами,  
(Зима ты моя,  
Словно матовая,  
Словно росшитая,  
На большак, большая, хрома ты,  
На проселочную горбата,  
А снега по тебе, громада,  
Сине-синие, запорошенные.)  
Я и писем писать тебе не научен.  
А твои читаю,  
Особенно те, что для женщины.  
Есть такое в них самое,  
Что ни выдумать, ни намучить,  
Словно что-то поверено,  
Потом потеряно,  
Потом обещано.  
(… А вы всё трагической героиней,  
А снитесь — девочкой-неспокойкой.  
А трубач — тари-тари-та- трубит: «по койкам!»  
А ветра сухие на Западной Украине.)  
Я вот тоже любил одну, сероглазницу,  
Слишком взрослую, может быть слишком строгую.  
А уеду и вспомню такой проказницей,  
Непутевой такой, такой недотрогою.  
Мы пройдем через это.  
Как окурки, мы затопчем это,  
Мы, лобастые мальчики невиданной революции.  
В десять лет мечтатели,  
В четырнадцать — поэты и урки,  
В двадцать пять — внесенные в смертные реляции.  
Мое поколение —  
это зубы сожми и работай,  
Мое поколение —  
это пулю прими и рухни.  
Если соли не хватит —  
хлеб намочи потом,  
Если марли не хватит —  
портянкой замотай тухлой.  
Ты же сам понимаешь, я не умею бить в литавры,  
Мы же вместе мечтали, что пыль, что ковыль, что криница.  
Мы с тобою вместе мечтали пошляться по Таврии  
(Ну, по Крыму по-русски),  
A шляемся по заграницам.  
И когда мне скомандует пуля «не торопиться»  
И последний выдох на снегу воронку выжжет  
(Ты должен выжить, я хочу, чтобы ты выжил),  
Ты прости мне тогда, что я не писал тебе писем.  
А за нами женщины наши,  
И годы наши босые,  
И стихи наши,  
И юность,  
И январские рассветы.  
А леса за нами,  
А поля за нами —  
Россия!  
И наверно, земшарная Республика Советов!  
Вот и не вышло письма.  
Не вышло письма,  
Какое там!  
Но я напишу,  
Повинен.  
Ведь я понимаю,  
Трубач «тари-тари-те» трубит: «по койкам!»  
И ветра сухие на Западной Украине.  

❂❂❂❂

Декабрь 1940  

❂❂❂❂