Альпин

О мертвых плачу я, о Рино, бард младой!  
О юноша! ты днесь сияешь красотой,  
И крепостию сил ты многих превышаешь,  
И здравием цветешь; но смерть и ты познаешь,  
И медленно в крови потухнет жизни жар,  
И ты падешь, увы! как сильный пал Морар.  
На гроб печальный твой, пустыней окруженный,  
Воссядет изредка лишь путник утомленный;  
Светило дня лучей на Рина не прольет,  
И лука твоего никто не напряжет.  
Морар! хвала тебе: как ломит вихря сила  
Цвет польный, так врагов рука твоя ломила;  
Ты легкостию ног бег лани мог пресечь;  
Как молния сверкал, как гром разил твой меч;  
Твой глас подобен был источнику шумящу  
Иль грому дальнему, всем гибелью грозящу,  
И счета нет мужам, поверженным тобой.  
Но возвратясь с полей, дымящихся войной,  
Ты ближних радовал, не страшен и не злобен;  
С лица светилу дня ты был тогда подобен  
Иль в молчаливу ночь задумчивой луне;  
И вся душа твоя сияла в тишине,  
Как светла озера струи во время нощи,  
Когда почили сном и ветр, и степь, и рощи.  
Морар! и твой навек уже закрылся взор;  
Как глыба снежная, отломок вешних гор,  
Ты пал: безвестный рок! сколь ты ко всем неверен!  
Теперь лишь три шага, и ты, Морар, измерен.  
Обросший камень мхом, без листьев древний дуб  
Одни явят векам, что здесь зарыт твой труп;  
И не придет никто усердия слезами  
Почтить его, и гроб усеять твой цветами;  
Уже и мать твою в могилу отнесли,  
И дщерь Моргланова исчезла от земли.  
Но кто же старец сей, покрытый сединою,  
Согбенный над жезлом, трепещущей ногою  
Печально к нам идет? отец твой, о Морар!  
Тобой он жил, в тебе небесный видел дар,  
Тобой хвалился, знав, что на войне кровавой  
Ты первый юноша и силою и славой;  
А ныне слезную узнал он смерть твою. —  
Несчастный! орыдай потерю в нем свою;  
Но ах! твой сын уже рыдания не внемлет;  
В могиле, смертным сном окованный, он дремлет.  
О если б отчий глас усопшего воззвал!  
Но нет, он в прахе скрыт и сам уж прахом стал.  
Когда же солнца луч во мрачный гроб прольется?  
Когда твой крепкий сон, о юноша, прервется?  
Прости навеки, муж крепчайший из мужей!  
Не знавший ужаса средь битвенных полей.  
Оружием твоим леса не озарятся,  
Ни чада именем отца не возгордятся:  
Нет сына у тебя, погиб с тобой твой род;  
Но подвиги твои уведает народ,  
Им в похвалу Альпин возвысит песни громки,  
И будут им внимать позднейшие потомки.  

❂❂❂❂

Так воспевал Альпин, и песней мрачных глас  
Помалу разливал уныние меж нас;  
Но боле всех Армии печалию смутился:  
Вид сына мертвого очам его явился,  
Который яко крин косой ссеченный пал,  
И в утешенье так Кармор ему вещал:  
Армин! почто вздыхать? иль бардов песнь уныла  
Сердечных раны бед глубокие раскрыла?  
Поверь, целебный глас искусного певца  
Утешну сладость льет в растерзанны сердца;  
Так свежая роса, с реки поднявшись летом,  
Туманом стелется в долине пред рассветом  
И влагой теплою питает жадный злак,  
Доколе солнце, встав, разгонит пар и мрак.  
Престань же сетовать, о Гормы вождь почтенный!  

❂❂❂❂

1810  

❂❂❂❂