10 января 1934

Меня преследуют две-три случайных фразы,  
Весь день твержу: печаль моя жирна…  
О Боже, как жирны и синеглазы  
Стрекозы смерти, как лазурь черна.  

❂❂❂❂

Где первородство? где счастливая повадка?  
Где плавкий ястребок на самом дне очей?  
Где вежество? где горькая украдка?  
Где ясный стан? где прямизна речей,  

❂❂❂❂

Запутанных, как честные зигзаги  
У конькобежца в пламень голубой,—  
Морозный пух в железной крутят тяге,  
С голуботвердой чокаясь рекой.  

❂❂❂❂

Ему солей трехъярусных растворы,  
И мудрецов германских голоса,  
И русских первенцев блистательные споры  
Представились в полвека, в полчаса.  

❂❂❂❂

И вдруг открылась музыка в засаде,  
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,  
Не ради слуха или неги ради,  
Лиясь для мышц и бьющихся висков,  

❂❂❂❂

Лиясь для ласковой, только что снятой маски,  
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,  
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки  
Крупнозернистого покоя и добра.  

❂❂❂❂

Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,  
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот —  
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось  
На полшага продвинуться вперед.  

❂❂❂❂

А посреди толпы стоял гравировальщик,  
Готовясь перенесть на истинную медь  
То, что обугливший бумагу рисовальщик  
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.  

❂❂❂❂

Как будто я повис на собственных ресницах,  
И созревающий и тянущийся весь,—  
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах  
Единственное, что мы знаем днесь…  

❂❂❂❂

16 января 1934  

❂❂❂❂