Балет

Дианы грудь, ланиты Флоры 
Прелестны, милые друзья, 
Но, каюсь, ножка Терпсихоры 
Прелестней чем-то для меня; 
Она, пророчествуя взгляду 
Неоцененную награду, 
Влечет условною красой 
Желаний своевольный рой… 
Пушкин

❂❂❂❂

Нет, на улице трудно дышать. 
Муза! нынче спектакль бенефисный, 
Нам в театре пора побывать.

❂❂❂❂

Мы вошли среди криков и плеска. 
Сядем здесь. Я боюсь первых мест, 
Что за радость ослепнуть от блеска 
Генеральских, сенаторских звезд. 
Лучезарней румяного Феба 
Эти звезды: заметно тотчас, 
Что они не нахватаны с неба — 
Звезды неба не ярки у нас.

❂❂❂❂

Если б смелым, бестрепетным взглядом 
Мы решились окинуть тот ряд, 
Что зовут «бриллиантовым рядом», 
Может быть, изощренный наш взгляд 
И открыл бы предмет для сатиры 
(В самом солнце есть пятнышки). Но — 
Немы струны карающей лиры, 
Вихорь жизни порвал их давно!

❂❂❂❂

Знайте, люди хорошего тона, 
Что я сам обожаю балет. 
«Пораженным стрелой Купидона» 
Не насмешка — сердечный привет! 
Понапрасну не бейте тревогу! 
Не коснусь ни военных чинов, 
Ни на службе крылатому богу 
Севших на ноги статских тузов. 
Накрахмаленный денди и щеголь 
(То есть купчик — кутила и мот) 
И мышиный жеребчик (так Гоголь 
Молодящихся старцев зовет), 
Записной поставщик фельетонов, 
Офицеры гвардейских полков 
И безличная сволочь салонов — 
Всех молчаньем прейти я готов! 
До балета особенно страстны 
Армянин, персиянин и грек, 
Посмотрите, как лица их красны 
(Не в балете ли весь человек?). 
Но и их я оставлю в покое, 
Никого не желая сердить. 
Замышляю я нечто другое — 
Я загадку хочу предложить.

❂❂❂❂

В маскарадной и в оперной зале, 
За игрой у зеленых столов, 
В клубе, в думе, в манеже, на бале, 
Словом: в обществе всяких родов, 
В наслажденьи, в труде и в покое, 
В блудном сыне, в почтенном отце, — 
Есть одно — угадайте, какое? — 
Выраженье на русском лице?. 
Впрочем, может быть, вам недосужно. 
Муза! дай — если можешь — ответ! 
Спору нет: мы различны наружно, 
Тот чиновник, а этот корнет, 
Тот помешан на тонком приличьи, 
Тот играет, тот любит поесть, 
Но вглядись: при наружном различьи 
В нас единство глубокое есть: 
Нас безденежье всех уравняло — 
И великих и малых людей — 
И на каждом челе начертало 
Надпись: «Где бы занять поскорей?» 
Что, не так ли?. 
История та же, 
Та же дума на каждом лице, 
Я на днях прочитал ее даже 
На почтенном одном мертвеце. 
Если старец игрив чрезвычайно, 
Если юноша вешает нос — 
Оба, верьте мне, думают тайно: 
Где бы денег занять? вот вопрос!

❂❂❂❂

Вот вопрос! Напряженно, тревожно 
Каждый жаждет его разрешить, 
Но занять, говорят, невозможно, 
Невозможнее долг получить. 
Говорят, никаких договоров 
Должники исполнять не хотят; 
Генерал-губернатор Суворов 
Держит сторону их, говорят… 
Осуждают юристы героя, 
Но ты прав, охранитель покоя 
И порядка столицы родной! 
Может быть, в долговом отделенье 
Насиделось бы всё населенье, 
Если б был губернатор другой!

❂❂❂❂

Разорило чиновников чванство, 
Прожилась за границею знать; 
Отчего оголело дворянство, 
Неприятно и речь затевать! 
На цветы, на подарки актрисам, 
Правда, деньги еще достаем, 
Но зато пред иным бенефисом 
Рубль на рубль за неделю даем. 
Как же быть? Не дешевая школа 
Поощрение граций и муз… 
Вянет юность обоего пола, 
Терпит даже семейный союз: 
Тщетно юноши рыщут по балам, 
Тщетно барышни рядятся в пух — 
Вовсе нет стариков с капиталом, 
Вовсе нет с капиталом старух! 
Сокрушаются Никольс и Плинке, 
Без почину товар их лежит, 
Сбыта нет самой модной новинке 
(Догадайтесь — откройте кредит!), 
Не развозят картонок нарядных 
Изомбар, Андрие и Мошра, 
А звонят у подъездов парадных 
С неоплаченным счетом с утра. 
Что модистки! Злосчастные прачки 
Ходят месяц за каждым рублем! 
Опустели рысистые скачки, 
Жизни нет за зеленым столом. 
Кто, бывало, дурея с азарту, 
Кряду игрывал по сту ночей, 
Пообедав, поставит на карту 
Злополучных пятнадцать рублей 
И уходит походкой печальной 
В думу, в земство и даже в семью 
Отводить болтовней либеральной 
Удрученную душу свою. 
С богом, друг мой! В любом комитете 
Побеседовать можешь теперь 
О кредите, о звонкой монете, 
Об «итогах» дворянских потерь, 
И о «брате» в нагольном тулупе, 
И о том, за какие грехи 
Нас журналы ругают и в клубе 
Не дают нам стерляжьей ухи! 
Там докажут тебе очевидно, 
Что карьера твоя решена!

❂❂❂❂

Да! трудненько и даже обидно 
Жить, — такие пришли времена! 
Купишь что-нибудь — дерзкий приказчик 
Ассигнацию щупать начнет 
И потом, опустив ее в ящик, 
Долгим взором тебя обведет, — 
Так и треснул бы!..

❂❂❂❂

Впрочем, довольно! 
Продолжать бы, конечно, я мог, 
Факты есть, но касаться их больно! 
И притом, сохрани меня бог, 
Чтоб я стих мой подделкою серий 
И кредитных бумаг замарал, — 
«Будто нет благородней материй?» — 
Мне отечески «некто» сказал. 
С этим мненьем вполне я согласен, 
Мир идей и сюжетов велик: 
Например, как волшебно прекрасен 
Бельэтаж — настоящий цветник! 
Есть в России еще миллионы, 
Стоит только на ложи взглянуть, 
Где уселись банкирские жены, — 
Сотня тысяч рублей, что ни грудь! 
В жемчуге лебединые шеи, 
Бриллиант по ореху в ушах! 
В этих ложах — мужчины евреи, 
Или греки, да немцы в крестах. 
Нет купечества русского (стужа 
Напугала их, что ли?). Одна 
Откупщица, втянувшая мужа 
В модный свет, в бельэтаже видна. 
Весела ты, но в этом веселье 
Можно тот же вопрос прочитать. 
И на шее твоей ожерелье — 
Погодила б ты им щеголять! 
Пусть оно красоты идеальной, 
Пусть ты в нем восхитительна, но — 
Не затих еще шепот скандальный, 
Будто было в закладе оно: 
Говорят, чтобы в нем показаться 
На каком-то парадном балу, 
Перед гнусным менялой валяться 
Ты решилась на грязном полу, 
И когда возвращалась ты с бала, 
Ростовщик тебя встретил — и снял 
Эти перлы… Не так ли достала 
Ты опять их?. Кредит твой упал, 
С горя запил супруг сокрушенный, 
Бог бы с ним! Расставаться тошней 
С этой чопорной жизнью салонной 
И с разгулом интимных ночей; 
С этим золотом, бархатом, шелком, 
С этим счастьем послов принимать. 
Ты готова бы с бешеным волком 
Покумиться, чтоб снова блистать, 
Но свершились пути провиденья, 
Всё погибло — и деньги, и честь! 
Нисходи же ты в область забвенья 
И супругу дай дух перевесть! 
Слаще пить ему водку с дворецким, 
«Не белы-то снеги» распевать, 
Чем возиться с посольством турецким 
И в ответ ему глупо мычать…

❂❂❂❂

Тешить жен — богачам не забота, 
Им простительна всякая блажь. 
Но прискорбно душе патриота, 
Что чиновницы рвутся туда ж. 
Марья Савишна! вы бы надели 
Платье проще! — Ведь как ни рядись, 
Не оденетесь лучше камелий 
И богаче французских актрис! 
Рассчитайтесь, сударыня, с прачкой 
Да в хозяйство прикиньте хоть грош, 
А то с дочерью, с мужем, с собачкой 
За полтину обед не хорош!

❂❂❂❂

Марья Савишна глаз не спускала 
Между тем с старика со звездой. 
Вообще в бельэтаже сияло 
Много дам и девиц красотой. 
Очи чудные так и сверкали, 
Но кому же сверкали они? 
Доблесть, молодость, сила — пленяли 
Сердце женское в древние дни. 
Наши девы практичней, умнее, 
Идеал их — телец золотой, 
Воплощенный в седом иудее, 
Потрясающем грязной рукой 
Груды золота…

❂❂❂❂

Время антракта 
Наконец-то прошло как-нибудь. 
(Мы зевали два первые акта, 
Как бы в третьем совсем не заснуть.) 
Все бинокли приходят в движенье — 
Появляется кордебалет. 
Здесь позволю себе отступленье: 
Соответственной живости нет 
В том размере, которым пишу я, 
Чтобы прелесть балета воспеть. 
Вот куплеты: попробуй, танцуя, 
Театрал, их под музыку петь!

❂❂❂❂

Я был престранных правил, 
Поругивал балет. 
Но раз бинокль подставил 
Мне генерал-сосед.

❂❂❂❂

Я взял его с поклоном 
И с час не возвращал, 
«Однако, вы — астроном!» — 
Сказал мне генерал.

❂❂❂❂

Признаться, я немножко 
Смутился (о профан!): 
«Нет… я… но эта ножка… 
Но эти плечи… стан…» —

❂❂❂❂

Шептал я генералу, 
А он, смеясь, в ответ: 
«В стремленьи к идеалу 
Дурного, впрочем, нет.

❂❂❂❂

Не всё ж читать вам Бокля! 
Не стоит этот Бокль 
Хорошего бинокля… 
Купите-ка бинокль!..»

❂❂❂❂

Купил! — и пред балетом 
Я преклонился ниц. 
Готов я быть поэтом 
Прелестных танцовщиц!

❂❂❂❂

Как не любить балета? 
Здесь мирный гражданин 
Позабывает лета, 
Позабывает чин,

❂❂❂❂

И только ловят взоры 
В услужливый лорнет, 
Что «ножкой Терпсихоры» 
Именовал поэт.

❂❂❂❂

Не так следит астроном 
За новою звездой, 
Как мы… но для чего нам 
Смеяться над собой?

❂❂❂❂

В балете мы наивны, 
Мы глупы в этот час: 
Почти что конвульсивны 
Движения у нас:

❂❂❂❂

Вот выпорхнула дева, 
Бинокли поднялись; 
Взвилася ножка влево — 
Мы влево подались;

❂❂❂❂

Взвилася ножка вправо — 
Мы вправо… «Берегись! 
Не вывихни сустава, 
Приятель!» — «Фора! bis!»

❂❂❂❂

Bis!.. Но девы, подобные ветру, 
Улетели гирляндой цветной! 
(Возвращаемся к прежнему метру!) 
Пантомимною сценой большой 
Утомились мы, вальс африканский 
Тоже вышел топорен и вял, 
Но явилась в рубахе крестьянской 
Петипа — и театр застонал! 
Вообще мы наклонны к искусству, 
Мы его поощряем, но там, 
Где есть пища народному чувству, 
Торжество настоящее нам; 
Неужели молчать славянину, 
Неужели жалеть кулака, 
Как Бернарди затянет «Лучину», 
Как пойдет Петипа трепака?. 
Нет! где дело идет о народе, 
Там я первый увлечься готов. 
Жаль одно: в нашей скудной природе 
На венки не хватает цветов!

❂❂❂❂

Всё — до ластовиц белых в рубахе — 
Было верно: на шляпе цветы, 
Удаль русская в каждом размахе… 
Не артистка — волшебница ты! 
Ничего не видали вовеки 
Мы сходней: настоящий мужик! 
Даже немцы, евреи и греки, 
Русофильствуя, подняли крик. 
Всё слилось в оглушительном «браво», 
Дань народному чувству платя. 
Только ты, моя Муза! лукаво 
Улыбаешься… Полно, дитя! 
Неуместна здесь строгая дума, 
Неприлична гримаса твоя… 
Но молчишь ты, скучна и угрюма… 
Что ж ты думаешь, Муза моя?.

❂❂❂❂

на конек ты попала обычный — 
На уме у тебя мужики, 
За которых на сцене столичной 
Петипа пожинает венки, 
И ты думаешь: «Гурия рая! 
Ты мила, ты воздушно легка, 
Так танцуй же ты „Деву Дуная“, 
Но в покое оставь мужика! 
В мерзлых лапотках, в шубе нагольной, 
Весь заиндевев, сам за себя 
В эту пору он пляшет довольно, 
Зиму дома сидеть не любя. 
Подстрекаемый лютым морозом, 
Совершая дневной переход, 
Пляшет он за скрипучим обозом, 
Пляшет он — даже песни поет!..»

❂❂❂❂

А то есть и такие обозы 
(Вот бы Роллер нам их показал!) — 
В январе, когда крепки морозы 
И народ уже рекрутов сдал, 
На Руси, на проселках пустынных 
Много тянется поездов длинных…

❂❂❂❂

Прямиком через реки, поля 
Едут путники узкой тропою: 
В белом саване смерти земля, 
Небо хмурое, полное мглою. 
От утра до вечерней поры 
Всё одни пред глазами картины. 
Видишь, как, обнажая бугры, 
Ветер снегом заносит лощины; 
Видишь, как эта снежная пыль, 
Непрерывной волной набегая, 
Под собой погребает ковыль, 
Всегубящей зиме помогая; 
Видишь, как под кустом иногда 
Припорхнет эта малая пташка, 
Что от нас не летит никуда — 
Любит скудный наш север, бедняжка! 
Или, щелкая, стая дроздов 
Пролетит и посядет на ели; 
Слышишь дикие стоны волков 
И визгливое пенье метели… 
Снежно — холодно — мгла и туман… 
И по этой унылой равнине 
Шаг за шагом идет караван 
С седоками в промерзлой овчине.

❂❂❂❂

Как немые, молчат мужики, 
Даже песня никем не поется, 
Бабы спрятали лица в платки, 
Только вздох иногда пронесется 
Или крик: «Ну! Чего отстаешь? — 
Седоком одним меньше везешь!..»

❂❂❂❂

Но напрасно мужик огрызается. 
Кляча еле идет — упирается; 
Скрипом, визгом окрестность полна. 
Словно до сердца поезд печальный 
Через белый покров погребальный 
Режет землю — и стонет она, 
Стонет белое снежное море… 
Тяжело ты — крестьянское горе!

❂❂❂❂

Ой ты кладь, незаметная кладь! 
Где придется тебя выгружать?.

❂❂❂❂

Как от выстрела дым расползается 
На заре по росистым травам, 
Это горе идет — подвигается 
К тихим селам, к глухим деревням. 
Вон — направо — избенки унылые, 
Отделилась подвода одна, 
Кто-то молвил: «Господь с вами, милые!» — 
И пропала в сугробах она…

❂❂❂❂

Чу! клячонку хлестнул старичина… 
Эх! чего ты торопишь ее! 
Как-то ты, воротившись без сына, 
Постучишься в окошко свое?.

❂❂❂❂

В сердце самого русского края 
Доставляется кладь роковая!

❂❂❂❂

Где до солнца идет за порог 
С топором на работе кручина, 
Где на белую скатерть дорог 
Поздним вечером светит лучина, 
Там найдется кому эту кладь 
По суровым сердцам разобрать, 
Там она приютится, попрячется — 
До другого набора проплачется!

❂❂❂❂