Истукан изиды

I. 
 
Жрецами Са? иса, в Египте, взят в ученье 
 
Был пылкий юноша, алкавший просвещенья. 
 
Могучей мыслью он быстро обнял круг 
 
Хранимых мудростью таинственных наук; 
 
Но смелый дух его рвался к познаньям новым. 
 
Наставник-жрец вотще старался кротким словом 
 
В душе ученика смирять мятежный пыл. 
 
«Скажи мне, что моё, — пришелец говорил, — 
 
Когда не всё моё? Где знанью грань положим? 
 
Иль самой Истиной, как наслажденьем, можем 
 
Лишь в разных степенях и порознь обладать? 
 
Её ль, единую, дробить и разделять? 
 
Один лишь звук убавь в гармонии чудесной! 
 
Один лишь цвет возьми из радуги небесной! 
 
Что значит звук один и что единый цвет? 
 
Но нет гармонии, и радуги уж нет!» 
 
II. 
 
Однажды, говоря о таинствах вселенной, 
 
Наставник с юношей к ротонде отдалённой 
 
Пришли, где полотном закрытый истукан 
 
До свода высился, как грозный великан. 
 
Дивяся, юноша подходит к изваянью. 
 
«Чей образ кроется под этой плотной тканью?» — 
 
Спросил он. — «Истины под ней таится лик», 
 
Ответил спутник. — «Как! — воскликнул ученик. — 
 
Лишь Истины ищу, по ней одной тоскую; 
 
А от меня её сокрыли вы, святую!»

❂❂❂❂

 

«То воля божества! — промолвил жрец в ответ. — 
 
Завесы не коснись (таков его завет), 
 
Пока с себя само её не совлеку я! 
 
Кто ж, сокровенное преступно испытуя, 
 
Поднимет мой покров, тому присуждено…» — 
 
«Что?» — «Истину узреть». — «Значенье слов темно; 
 
В них смысл таинственный. Запретного покрова 
 
Не поднимал ты?» — «Нет! и искушенья злого 
 
Не ведал ум». — «Дивлюсь! О, если б, точно, я 
 
Был им лишь отделен от цели бытия — 
 
От Истины!..» — «Мой сын! — прервал его сурово 
 
Наставник, — преступить божественное слово 
 
Нетрудно. Долго ли завесу приподнять? 
 
Но каково душе себя преступной знать?» 
 
III. 
 
Из храма юноша, печальный и угрюмый 
 
Пришёл домой. Душа одной тревожной думой 
 
Была полна, и сон от глаз его бежал. 
 
В жару метался он на ложе и стенал. 
 
Уж было за полночь, как шаткими стопами 
 
Пошёл ко храму он. Цепляяся руками 
 
За камни, на окно вскарабкался; с окна 
 
Спустился в тёмный храм, и вот — пред ним она, 
 
Ротонда дивная, где цель его исканья.

❂❂❂❂

 

Повсюду мертвое, могильное молчанье; 
 
Порой лишь смутный гул из склепов отвечал 
 
На робкие шаги. Повсюду мрак лежал, 
 
И только бледное сребристое мерцанье 
 
Лила из купола луна на изваянье, 
 
В покров одетое… И, словно бог живой, 
 
Казалось, истукан качает головой, 
 
Казалось, движутся края одежды белой.

❂❂❂❂

 

И к богу юношу приблизил шаг несмелый, 
 
И косная рука уж поднята была, 
 
Но кровь пылала в нем, и капал пот с чела, 
 
И вспять его влекла незримая десница. 
 
«Безумец! что творишь? куда твой дух стремится? 
 
Тебе ли, бренному, бессмертное пытать? — 
 
Взывал глас совести. — Ты хочешь приподнять 
 
Завесу, а забыл завещанное слово: 
 
До срока не коснись запретного покрова!» 
 
Но для чего ж завет божественный гласит: 
 
Кто приподнимет ткань, тот Истину узрит? 
 
«О, что бы ни было, я вскрою покрывало! 
 
Увижу!» — вскрикнул он. — «Увижу!» — прокричало 
 
И эхо громкое из сумрачных углов… 
 
И дерзкою рукой он приподнял покров. 
 
IV. 
 
Что ж увидал он там?. У ног Изиды, в храме, 
 
Поутру, недвижим, он поднят был жрецами. 
 
И что он увидал? и что? постигнул он? 
 
Вопросы слышались ему со всех сторон. 
 
Угрюмый юноша на них ответа не дал… 
 
Но в жизни счастья он и радости не ведал. 
 
В могилу раннюю тоска его свела, 
 
И к людям речь его прощальная была: 
 
«Кто к Истине идёт стезею преступленья, 
 
Тому и в Истине не ведать наслажденья!»

❂❂❂❂