Дневник Шевченко

Теперь,  
Когда столь много новых книг  
И многому идет переоценка,  
Я как-то заново прочел дневник  
Шевченко.  
И увидел я Шевченко —  
Великого упрямца, хитреца,  
Сумевшего наперекор запретам  
Не уступить, не потерять лица,  
Художником остаться и поэтом,  
Хоть думали, что дух его смирят  
И памяти о нем мы не отыщем.  

❂❂❂❂

Итак,  
Таивший десять лет подряд  
Свои творения за голенищем,  
Уволенный от службы рядовой,  
Еще и вовсе не подозревая  
Своей грядущей славы мировой,  
А радуясь, что вывезла кривая,  
Устроился на пароходе «Князь  
Пожарский» плыть из Астрахани в Нижний.  

❂❂❂❂

Компанья славная подобралась.  
И ближнего не опасался ближний:  
Беседуя, не выбирали слов,  
Сужденья становились все бесстрашней.  
Был мил владелец рыбных промыслов,  
Еще милее — врач его домашний.  
И капитан, прекрасный человек,  
Открыв заветные свои портфели,  
Издания запретные извлек,  
И пассажиры пели, как Орфеи.  

❂❂❂❂

Читались хомяковские стихи,  
Вот эти: «Кающаяся Россия»,  
И обличались старые грехи:  
Мол, времена пришли теперь такие,  
Что в либеральный лагерь перешел  
И Бенедиктов даже.  
Вы бы знали,  
Как он, певец кудряшек, перевел  
«Собачий пир» Барбье!  
В оригинале  
Стихотворение звучит не столь  
Блистательно, как в переводе этом.  
Не стало Тормоза — ведь вот в чем соль!  
И Бенедиктов сделался поэтом.  

❂❂❂❂

Вот что рука Шевченко в дневнике  
С великим восхищеньем отмечала.  
И «Князь Пожарский» шлепал по реке,  
Машина все стучала и стучала.  
Погода становилась холодна,  
Готовя Волгу к ледяным оковам.  
Пройдя Хвалынск, читали Щедрина.  
«Благоговею перед Салтыковым»,—  
Писал Шевченко.  
К жизни возвращен,  
Он радовался и всему дивился.  

❂❂❂❂

Так в Нижний Новгород и прибыл он,  
И в Пиунову Катеньку влюбился,  
И возмечтал, что «Фауста» прочесть  
Она должна с нижегородской сцены.  
Но, глупая, отвергла эту честь  
И страсть его отвергнула надменно.  
И все-таки он духом не поник:  
— А я-то думал, что она святая!  

❂❂❂❂

И многое еще  
Вместил дневник,  
И волновался я, его читая.  
Смотрите!  
Вот как надобно писать  
И мемуары и воспоминанья,  
Писать, чтоб душу грешную спасать,  
Писать, как возвращаясь из изгнанья!  
Писать, чтоб сколько уз ни разорви  
И в чьем ни разуверься дарованье,  
А получилась повесть о любви,  
Очарованье, разочарованье!  
Писать как дикий, чтоб потом тетрадь  
Без оговорок ринуть всем в подарок  
И снова воскресать и умирать  
Таким, каким родился,— без помарок!  

❂❂❂❂

1967  

❂❂❂❂