Она идет, сияя красотою, 
Как звездна ночь в безоблачных краях; 
Чем свет и тень пленяют нас собою, 
Слилося то в лице ее, в очах — 
В тот тихий свет, с тон томностью живою, 
Которых нет в блестящих дня лучах.

❂❂❂❂

Придайте луч, одну лишь тень сильнее — 
Волшебная затмится красота 
И в локонах крыл ворона чернее, 
И на лице, где каждая черта, 
Весь блеск души передает живее, 
Где помыслов яснеет чистота.

❂❂❂❂

Величествен, спокоен лик прелестной, 
Живым огнем пылает цвет ланит, 
Улыбка уст,- след радости небесной,- 
О бывших днях блаженства говорит. 
Ее душе боренье неизвестно, 
Чистейший огнь в груди ее горит.[1]

❂❂❂❂

[1]Подражание стихотворению Дж. Байрона «Она идет в красе своей…» из цикла «Еврейские мелодии» («Неbrew Melodies», 1815). В СЛ — первая публикация. Образ идеала, в котором слита духовная и телесная красота, был близок Д. П. Ознобишину — поэту-«восточннку», переводчику газелей Хафиза, в которых также воспевается земная красавица и утверждается право на любовь в этом мире.