(Баллада)  

❂❂❂❂

1  

❂❂❂❂

Утро позднее. Небо туманное  
Над столицей как саван висит,  
И движенье кругом беспрестанное —  
Шум, и говор, и звон от копыт.  
Всё торопится, с ног всё сбивается,  
Словно времени каждому нет,  
Но столица не той представляется,  
Как назад тому двадцать пять лет.  
Вновь проложены улицы многие,  
Омнибусы бегут на парах;  
Репортеры, как мухи двуногие,  
На воздушных летают шарах.  
Электричеством весь освещается  
Петроград… Каждый день, например,  
Домонтович, чтоб в Думу отправиться,  
Приготовить велит монгольфьер.  
Посмотрите — кругом не Европа ли?  
Питер с Лондоном спорить готов.  
Обессмертили Струве в Петрополе  
Чрез Неву пять висящих мостов.  
Телефоны связали все здания,  
Все жилища: при помощи их  
Композиторов новых создания  
Можно слушать в квартирах своих  
И, забыв суматоху напрасную,  
В зимний или в осенний сезон  
Чтоб не бегать в погоду ненастную,  
Можно сплетничать чрез телефон,  
Разболтавшись при этой оказии  
С «дамой сердца» удобно весьма…  
Две-три лишних явилось гимназии  
И чрез пятый-шестой дом — тюрьма.  
Словом, всюду прогресса знамения,  
И хоть два миллиона людей —  
Невских жителей, стало всё ж менее  
Завирательных прежних идей.  
Перестроилось общество заново,  
Места нет в нем реальным творцам;  
Пять домов генерала Мартьянова  
Отдаются бесплатно жильцам.  

❂❂❂❂

2  

❂❂❂❂

На Неву из Усолья далекого  
Прикатил коммерсант-сибиряк;  
От казны был тяжел кошелек его,  
Сам он был далеко не из скряг.  
Новичком он явился в Петрополе,  
И при виде различных чудес  
Не однажды глаза его хлопали:  
Восхищал его невский прогресс.  
Всё его возбуждало внимание,  
Так что с раннего часто утра,  
Свой восторг предвкушая заранее,  
Он чуть свет покидал номера  
И по городу рыскал богатому,  
Где смущал его грохот и гул…  
Раз — знаком уже был Петроград ему —  
В лавку книжную он завернул.  
«Подписаться хочу на газету я,  
А притом и на толстый журнал.  
Укажите, по правде советуя,  
Чтобы сам я впросак не попал,  
Чьи изданья в ходу теперь более?»  
— «Господина Суворина. Он,  
Знать такая далась монополия,  
Всю печать нынче забрал в полон.  
Да-с, один завладел прессой целою,  
И других соиздателей нет.  
Все журналы — я список вам сделаю —  
«Огонек», «Голос», «Слово» и «Свет»,  
«Время новое», «Речь», «Иллюстрация»,  
«Нива», «Вестник Европы» и «Сын»  
(Чтоб в руках была целая нация)  
Издавать стал Суворин один,  
Чем ужасно была раззадорена  
Отставных журналистов толпа…»  
— «А вот эта чья лавка?» — «Суворина.  
В книжном деле нет выше столпа:  
Он убил магазины все книжные,  
И бороться нельзя с ним никак.  
Верьте в слово мое необлыжное…»  
Лишь руками развел сибиряк,  
Речь приказчика важного слушая,  
И, покинувши лавку, шептал:  
«Видно, бил лишь в Сибири баклуши я,  
Если дива такого не знал…»  

❂❂❂❂

3  

❂❂❂❂

Суета на проспекте обычная.  
Сибиряк по панели бредет,  
Погружен в размышленья различные,  
И, лицо свое пряча в енот,  
Чтоб от ветра избавиться резкого  
(Петербургский неласков зефир),  
До угла дотащился он Невского  
И Владимирской; видит — трактир  
С освещенной парадною лестницей.  
К ней стремятся в обеденный час  
Туз-делец с рыжекудрой прелестницей,  
Правовед, только кинувший класс,  
Аферисты, валеты червонные,  
Бюрократы, шагистики цвет,  
И татары, как бы окрыленные,  
Их в особый ведут «кабинет»  
Или в общую залу громадную…  
Увлеченный толпой, наконец  
В ту же залу трактирно-нарядную  
Пробрался и сибирский купец.  
Заказавши уху со стерлядкою,  
Блюдо редкое очень зимой,  
Он спросил у слуги с миной сладкою:  
«А чей это трактир, милый мой?»  
И, вопросом смущенный сильнее, чем  
Всякой грубостью, молвил слуга:  
«Куплен он Алексеем Сергеичем  
Был у Палкина втридорога».  
— «Куплен кем? Человеку нездешнему  
Ты толковее должен сказать:  
Алексея Сергеича где ж ему  
По единому имени знать.  
Кто такой он?» Татарин куражится,  
Посмотрел на купца, словно зверь:  
«Господина Суворина, кажется,  
Знает каждый младенец теперь».  

❂❂❂❂

4  

❂❂❂❂

Вечер. Прежнего сада Демидова  
Не узнать. В нем огромный вокзал,  
И каскадно-заманчивый вид его  
Всех невольно к себе привлекал.  
А в вокзал так и ломится публика  
Торопливо с различных сторон:  
Ей знакома газетная рубрика,  
Что гласит: «Вновь открыт Демидрон».  
Можно здесь позабыть важность чинную,  
Все дневные заботы и труд, —  
И валит, и валит в залу длинную  
Петербургский скучающий люд.  
На эстраде — певицы французские,  
Знаменитостей целый реестр;  
Музыканты приезжие, прусские,  
Занимают огромный оркестр;  
Плясуны и плясуньи канатные,  
Много клоунов, «Новый Боско»,  
Шансонетки клубнично-приятные  
И игривые, точно клико;  
Блеск и шум, гул толпы прибывающей,  
Полусвета отборный цветник,  
Самый воздух слегка одуряющий —  
Всё влечет в Демидрон в этот миг.  
Сибиряк сбросил шубу тяжелую,  
Занял кресло в четвертом ряду  
И певицу в трико, полуголую,  
Созерцает в каком-то чаду,  
То краснеет, то, жмурясь, волнуется  
(Он недаром родился в избе),  
А сосед его просто беснуется  
И отхлопал все руки себе.  
Атмосфера такая уж жгучая,  
Быть нельзя хладнокровным никак…  
Вот, дождавшись удобного случая,  
Речь с соседом завел сибиряк:  
«Превеселое здесь заведение,  
И пьянит оно, словно вино,  
Только думаю — на поведение  
Может действовать дурно оно».  
— «Почему же?» — взглянул вопросительно  
На купца еще юный сосед.  
— «Да уж очень здесь всё соблазнительно  
И обычной пристойности нет».  
— «Отсталое у вас очень мнение…»  
— «Чей же, сударь, теперь Демидрон?»  
— «Лишь на днях перешел во владение  
Алексея Суворина он».  
— «Как, и здесь он поспел?» — «Воротилою  
Стал он первым у нас на Неве,  
Стал финансовой нашею силою,  
Да и в прессе стоит во главе.  
Хоть в идеях дошел до убожества,  
Но барыш от изданья таков,  
Что имеет он портерных множество  
И четыреста шесть кабаков».  

❂❂❂❂

5  

❂❂❂❂

День субботний. Погода суровая,  
Жмется каждый столичный жилец,  
Но отправился в бани торговые  
По привычке сибирский купец,  
Взял фуфайку, в дороге полезную,  
И с бельем небольшой узелок,  
Занят думой одной разлюбезною:  
«Поскорей бы залезть на полок!»  
Вот и баня. Дверь настежь растворена.  
Но уж сам порешил сибиряк:  
«Вероятно, здесь бани Суворина?»  
И швейцар отвечал: «Точно так…»  

❂❂❂❂

1879  

❂❂❂❂