Детям

Не под кровом золоченым  
Величавого дворца,  
Не для счастья и довольства,  
Не для царского венца —  
Ты в приюте позабытом  
Вифлиемских пастухов  
Родился – и наг, и беден, —  
Царь бесчисленных миров.  
Осторожно, как святыню,  
В руки Мать его взяла,  
Любовалась красотою  
Безмятежного чела.  
Ручки слабые Младенец  
В грозно сумрачный простор  
С беспредельною любовью  
С лона Матери простер.  
Все, что борется, страдает,  
Все, что дышит и живет,  
Он зовет в свои объятья,  
К счастью вечному зовет.  
И природа встрепенулась,  
Услыхав Его призыв,  
И помчался ураганом  
Бурной радости порыв.  
Синева ночного неба  
Стала глубже и темней,  
И бесчисленные звезды  
Засверкали ярче в ней;  
Все цветы и все былинки  
По долинам и лесам  
Пробудились, воскурили  
Благовонный фимиам.  
Слаще музыка дубравы,  
Что затронул ветерок,  
И звучнее водопадом  
Низвергается поток,  
И роскошней покрывалом  
Лег серебряный туман,  
Вечный гимн запел стройнее  
Безграничный океан.  
Ликовала вся природа,  
Величава и светла,  
И к ногам Христа-Младенца  
Все дары свои несла.  
Близ пещеры три высоких,  
Гордых дерева росли,  
И, ветвями обнимаясь,  
Вход заветный стерегли.  
Ель зеленая, олива,  
Пальма с пышною листвой —  
Там стояли неразлучной  
И могучею семьей.  
И они, как вся природа,  
Все земные существа,  
Принести свой дар хотели  
В знак святого торжества.  
Пальма молвила, склоняя  
Долу с гордой высоты,  
Словно царскую корону,  
Изумрудные листы:  
«Коль злобой гонимый  
Жестоких врагов,  
В безбрежной равнине  
Зыбучих песков,  
Ты, Господи, будешь  
Приюта искать,  
Бездомным скитальцем  
В пустынях блуждать,  
Тебе я открою  
Зеленый шатер,  
Тебе я раскину  
Цветочный ковер.  
Приди Ты на отдых  
Под мирную сень:  
Там сумрак отрадный,  
Там свежая тень».  
Отягченная плодами,  
Гордой радости полна,  
Преклонилася олива,  
И промолвила она:  
«Коль, Господи, будешь  
Ты злыми людьми  
Покинут без пищи —  
Мой дар Ты прими.  
Я ветви радушно  
Тебе протяну  
И плод золотистый  
На землю стряхну.  
Я буду лелеять  
И влагой питать,  
И соком янтарным  
Его наливать».  
Между тем в унынье тихом,  
Боязлива и скромна,  
Ель зеленая стояла;  
Опечалилась она.  
Тщетно думала, искала —  
Ничего, чтоб принести  
В дар Младенцу-Иисусу  
Не могла она найти;  
Иглы острые, сухие,  
Что отталкивают взор,  
Ей судьбой несправедливой  
Предназначены в убор.  
Стало грустно бедной ели;  
Как у ивы над водой,  
Ветви горестно поникли,  
И прозрачною смолой  
Слезы капают обильно  
От стыда и тайных мук,  
Между тем как всё ликует,  
Улыбается вокруг.  
Эти слезы увидала  
С неба звездочка одна,  
Тихим шепотом подругам  
Что-то молвила она,  
Вдруг посыпались – о чудо! —  
Звезды огненным дождем,  
Елку темную покрыли,  
Всю усеяли кругом,  
И она затрепетала,  
Ветви гордо подняла,  
Миру в первый раз явилась,  
Ослепительно светла.  
С той поры, доныне, дети,  
Есть обычай у людей  
Убирать роскошно елку  
В звезды яркие свечей.  
Каждый год она сияет  
В день великий торжества  
И огнями возвещает  
Светлый праздник Рождества.  

❂❂❂❂

Декабрь 1882  

❂❂❂❂