Мой стол — вот весь мой наркомат.  
Я — не присяжный дипломат,  
Я — не ответственный политик,  
Я — не философ-аналитик.  
И с той и с этой стороны  
Мои познания равны.  
Чему равны — иное дело,  
Но мной желанье овладело:  
Склонясь к бумажному листу,  
Поговорить начистоту  
О том, о чем молчат обычно  
Иль пишут этак «заковычно»,  
Дипломатично,  
Политично,  
Владея тонким ремеслом  
Не называть осла ослом  
И дурачиной дурачину,  
А величать его по чину  
И выражать в конце письма  
Надежды мирные весьма.  
Я фельетон пишу — не ноту.  
Поэт, как там ни толковать,  
Я мог бы всё ж претендовать  
На «поэтическую» льготу:  
Поэт — известно-де давно —  
Из трезвых трезвый, всё равно,  
В тисках казенного пакета  
Всегда собьется с этикета  
И даст фантазии простор, —  
Неоспорима-де примета:  
Нет без фантазии поэта.  
Так утверждалось до сих пор.  
Вступать на эту тему в спор  
Нет у меня большой охоты  
(Спор далеко б меня завлек).  
Таков уж стиль моей работы:  
Я не стремлюсь добиться льготы  
Под этот старый векселек.  
Но к озорству меня, не скрою,  
Влечет несказанно порою,  
Поговорить на «свой» манер  
О… Розенберге, например.  
Вот фантазер фашистской марки!  
Пусть с ним сравнится кто другой,  
Когда, «соседке дорогой»  
Суля «восточные подарки»,  
Он сочиняет без помарки:  

❂❂❂❂

«Я докажу вам в двух строках…  
Подарки вот… почти в руках…  
Вот это — нам, вот это — Польше…  
Коль мало вам, берите больше…  
Вести ль нам спор о пустяках?  
Не то что, скажем, половину —  
Всю забирайте Украину.  
А мы Прибалтикой парад  
Промаршируем в Ленинград,  
Плацдарм устроив эйн-цвей-дрейно  
От Ленинграда и до Рейна.  
Мы, так сказать, за рыбный лов,  
Араки, скажем так, а раки…  
Ну мало ль есть еще голов,  
Антисоветской ждущих драки  
На всем двойном материке!  
Я докажу в одной строке…»  

❂❂❂❂

Состряпав из Европ и Азии,  
Невероятный винегрет,  
Фашистский выявил полпред  
(Полпред для всяческих «оказий»)  
Вид политических фантазий,  
Переходящих в дикий бред.  
То, что «у всякого барона  
Своя фантазия», увы,  
Не миновало головы  
Сверхфантазера и патрона  
Фашистских горе-молодцов,  
И Розенберг в конце концов  
С неподражаемым экстазом  
Пленяет, стряпая статью,  
Соседку милую свою  
Чужого бреда пересказом.  
Придет — она не за горой —  
Пора, когда советский строй,  
Преодолевши — вражьи козни,  
Сменив истории рычаг,  
Последний сокрушит очаг  
Национальной лютой розни, —  
Не за горою та пора,  
Когда по школам детвора,  
Слив голоса в волне эфирной,  
Петь будет гимны всеземной,  
Всечеловечески родной,  
Единой родине — всемирной, —  
Когда из книжечки любой,  
Как факт понятный сам собой  
Из первой строчки предисловия,  
Узнает розовый юнец,  
Что мир покончил наконец  
С периодом средневековья,  
Что рухнула, прогнив дотла,  
Его отравленная масса  
И что фашистскою была  
Его последняя гримаса.  

❂❂❂❂

Фашизм не пробует юлить  
И заявляет откровенно,  
Что он готовится свалить,  
Поработить и разделить  
Страну Советов непременно.  
Бред?. Мы должны иметь в виду:  
Фашисты бредят — не в бреду,  
Не средь друзей пододеяльных,  
Патологически-скандальных,  
Нет, наяву, а не во сне  
Они готовятся к войне,  
Ища союзников реальных,  
Точа вполне реальный нож,  
Нож для спины реальной тож.  
Одно лишь в толк им не дается,  
Что им, затейщикам войны,  
В бою вот этой-то спины  
Никак увидеть не придется, —  
Что на любом мы рубеже  
И день и ночь настороже  
И, чтоб не знать в борьбе урону,  
Так понимаем оборону:  
Обороняться — не трубить,  
Не хвастаться, не петушиться,  
Обороняться — значит бить,  
Так бить, чтоб с корнем истребить  
Тех, кто напасть на нас решится,  
Тех, кто, заранее деля  
Заводы наши и поля,  
Залить их мыслит нашей кровью,  
Тех, кто в борьбе с советской новью  
Захочет преградить ей путь,  
Чтоб мир, весь мир, опять вернуть  
К звериному средневековью  
И путь к культуре — отрубить.  

❂❂❂❂

Обороняться — значит бить!  
И мы — в ответ на вражьи ковы, —  
Не скрою, к этому готовы!  

❂❂❂❂

1935  

❂❂❂❂