Я тоже любил, и дыханье 
Бессонницы раннею ранью 
Из парка спускалось в овраг, и впотьмах 
Выпархивало за архипелаг 
Полян, утопавших в лохматом тумане, 
В полыни и мяте и перепелах. 
И тут тяжелел обожанья размах, 
Хмелел, как крыло, обожженное дробью, 
И бухался в воздух, и падал в ознобе, 
И располагался росой на полях.

❂❂❂❂

А там и рассвет занимался. 
До двух Несметного неба мигали богатства, 
Но вот петухи начинали пугаться 
Потемок и силились скрыть перепуг, 
Но в глотках рвались холостые фугасы, 
И страх фистулой голосил от потуг, 
И гасли стожары, и как по заказу 
С лицом пучеглазого свечегаса 
Показывался на опушке пастух.

❂❂❂❂

Я тоже любил, и она пока еще 
Жива, может статься. Время пройдет, 
И что-то большое, как осень, однажды 
(Не завтра, быть может, так позже когда-нибудь) 
Зажжется над жизнью, как зарево, сжалившись 
Над чащей. Над глупостью луж, изнывающих 
По-жабьи от жажды. Над заячьей дрожью 
Лужаек, с ушами ушитых в рогожу 
Листвы прошлогодней. Над шумом, похожим 
На ложный прибой прожитого. Я тоже 
Любил, и я знаю: как мокрые пожни 
От века положены году в подножье, 
Так каждому сердцу кладется любовью 
Знобящая новость миров в изголовье.

❂❂❂❂

Я тоже любил, и она жива еще. 
Все так же, катясь в ту начальную рань, 
Стоят времена, исчезая за краешком 
Мгновенья. Все так же тонка эта грань. 
По-прежнему давнее кажется давешним. 
По-прежнему, схлынувши с лиц очевидцев, 
Безумствует быль, притворяясь незнающей, 
Что больше она уж у нас не жилица, 
И мыслимо это? Так, значит, и впрямь 
Всю жизнь удаляется, а не длится 
Любовь, удивленья мгновенная дань?

❂❂❂❂