В садах впервые загорелись маки,  
И лету рад и вольно дышит город  
Приморским ветром, свежим и соленым.  
По рекам лодки пестрые скользят,  
И юных липок легонькие тени —  
Пришелиц милых на сухом асфальте,—  
Как свежая улыбка…  
Вдруг горькие ворвались в город звуки,  
Из хора эти голоса — из хора с  

❂❂❂❂

и  

❂❂❂❂

рот,—  
И звуков нет возвышенней и чище,  
Не громкие, но слышны на весь мир.  
И в рупоре сегодня этот голос,  
Пронзительный, как флейта. Он несется  
Из-под каштанов душного Парижа,  
Из опустевших рейнских городов,  
Из Рима древнего.  
И он доходчив,  
Как жаворонка утренняя песня.  
Он — всем родной и до конца понятный…  
О, это тот сегодня говорит,  
Кто над своей увидел колыбелью  
Безумьем искаженные глаза,  
Что прежде на него всегда глядели,  
Как две звезды,—  
и это тот,  
Кто спрашивал:  
«Когда отца убили?»  
Ему никто не смеет возразить,  
Остановить его и переспорить…  
Вот он, светлоголовый, ясноглазый,  
Всеобщий сын, всеобщий внук.  
Клянемся,  
Его мы сохраним для счастья мира!  

❂❂❂❂

1 июня 1950  

❂❂❂❂