В чьем ресторане, в чьей стране — не вспомнишь, 
но в полночь 
есть шесть мужчин, есть стол, есть Новый год, 
и женщина разгневанная — бьет! 
 
Быть может, ей не подошла компания, 
где взгляды липнут, словно листья банные? 
За что — неважно. Значит, им положено — 
пошла по рожам, как белье полощут. 
 
Бей, женщина! Бей, милая! Бей, мстящая! 
Вмажь майонезом лысому в подтяжках. 
Бей, женщина! 
Массируй им мордасы! 
За все твои грядущие матрасы, 
 
за то, что ты во всем передовая, 
что на земле давно матриархат — 
отбить, 
обуть, 
быть умной, 
хохотать,- 
такая мука — непередаваемо! 
 
Влепи в него салат из солонины. 
Мужчины, рыцари, 
куда ж девались вы?! 
Так хочется к кому-то прислониться — 
увы… 
 
Бей, реваншистка! Жизнь — как белый танец. 
Не он, а ты его, отбивши, тянешь. 
Пол-литра купишь. 
Как он скучен, хрыч! 
Намучишься, пока расшевелишь. 
 
Ну можно ли в жилет пулять мороженым?! 
А можно ли 
в капронах 
ждать в морозы? 
Самой восьмого покупать мимозы — 
можно?! 
 
Виновные, валитесь на колени, 
колонны, 
люди, 
лунные аллеи, 
вы без нее давно бы околели! 
Смотрите, 
из-под грязного стола — 
она, шатаясь, к зеркалу пошла. 
 
«Ах, зеркало, прохладное стекло, 
шепчу в тебя бессвязными словами, 
сама к себе губами 
прислоняюсь 
и по тебе 
сползаю 
тяжело, 
и думаю: трусишки, нету сил — 
меня бы кто хотя бы отлупил!..» 
 
1964