Мелицерта

Не чувствуя уже прекрасныя весны, 
Какія страшныя мѣчтаются мнѣсны! 
Мнѣснились муравы и виноградны лозы, 
Благоуханіе цвѣтовъ царицы розы, 
Сладчайше пѣніе, любовь поющихъ птицъ; 
И пляска на лугахъ младыхъ у стадъ дѣвицъ: 
А въ ету снились ночь, нескладна врана крики, 
И въ теми темныхъ тамъ лѣсахъ сатиръ и фаѣновъ клики. 
Скрежещетъ алчный вепрь, зіяетъ тигра зевъ, 
Песъ лаетъ, воетъ волкъ, реветъ ужасно левъ. 
Пастухъ такую рѣчь отъ сна воставъ вѣщаетъ. 
И се аѣрора лѣсъ и горы освѣщаетъ. 
И возбужденія влечетъ изъ моря часъ: 
Повсюду слышится свирѣлей нѣжный гласъ: 
А въ рощахъ соловьи при всходѣФеба свищутъ, 
И овцы мягкихъ травъ въ долинѣтучной ищутъ: 
Единый въ тѣхъ мѣстахъ стонаетъ Ипполитъ; 
Тоска грызетъ ево, ни что не веселитъ: 
Онъ ревности своей ни чѣмъ не умѣряетъ, 
И жалобы въ одрѣстоная повторяетъ: 
Своими я вчера глазами ясно зрѣлъ, 
Какъ выранилъ перо на паство къ намъ орелъ: 
А мелицерта сей находкой хоть гордилась, 
На дерзка Атиса она не разсердилась, 
Что отнялъ у нее то перышко пастухъ. 
Терзаетъ мой она плѣненный ею духъ, 
И терпитъ отъ нево сіи поступки смѣлы, 
То зная что и мнѣвъ колчанъ потребны стрѣлы, 
О Атись! Имя мнѣтвое на мысли ядъ, 
Отвлекшій отъ меня моей любезной взглядъ. 
Отнявъ ты мой покой, отнявъ мои утѣхи, 
Имѣй пріятности, имѣй въ любви успѣхи, 
И наслаждайся тѣмъ во щастливой судьбѣ, 
Что въ мысли радостной готовилъ я себѣ! 
Пастушка безъ нево часъ утра ненавидя, 
При стадѣпастуха любезнаго не видя, 
Къ любезна своего приходитъ шалашу, 
И мнитъ: не боленъ ли пастухъ мой, я спрошу. 
Иль онъ меня уже за что нибудь не любитъ: 
Сугубо мнѣніе и страхъ ея сугубитъ. 
Что сдѣлалось тебѣ, спросила у нево. 
Онъ ей отвѣтствуетъ, томимый: ни чево. 
За что толико вдругъ ты сталъ ко мнѣпревратенъ, 
Холодный твой отвѣтъ мнѣочень не пріятенъ. 
Когда ты мнѣтакой вчера дала ударъ; 
Чево инова ждатьѣНа что тебѣмой жаръѣ 
Мѣчта тебя о мнѣпремѣной ужасала; 
Вчерашній вѣчеръ я передъ тобой плясала, 
И пѣла пѣсню ту, сложилъ котору ты. 
Я съ ласкою брала изъ рукъ твоихъ цвѣты: 
Ждала горячности я вмѣсто зла морозу: 
Приткнула ко груди тобою данну розу: 
Взираю на нее въ кувшинчикѣхраня. 
Нарциссы всѣтвои въ стаканѣу меня, 
И ни одинъ изъ нихъ еще не увядаетъ: 
А ужъ твоя любовь къ пастушкѣпропадаетъ: 
Но мнила я, чтобъ такъ любовь кратка была. 
И что бъ еще кратчай она цвѣтка цвѣла. 
Какую я тебѣсодѣлала обидуѣ 
Не только, что бъ досадь; ихъ не было и виду. 
А, а! Дозналась я: перо — конечно такъѣ 
Что то досадно мнѣ, признаетъ чаю всякъ. 
Но естьли предъ тобой я въ этомъ провинилась; 
Такъ съ Атисомъ за то довольно я бранилась: 
И отняла перо; возьми ево теперь: 
А впредь такимъ пустымъ химерамъ ты не вѣрь; 
Сердиться на людей всегда потребно съ толкомъ: 
Не рѣдко кажется въ дали собака волкомь, 
Соколъ вороною, ворона соколомъ, 
И малая овца коровой иль воломъ. 
При всѣхъ ли людяхъ мнѣко брани подвизатьсяѣ 
И что тебя люблю всемирно ль оказатьсяѣ 
Пускай не вѣдаетъ о насъ того ни кто, 
Доколѣнадобно, чтобъ было тайно то. 
Колико прежде онъ отъ ревности сердился, 
Толико онъ ея невинности стыдился: 
И въ сей своей винѣпрощенія просилъ, 
Что скромности ея досадами вкусилъ. 
Горячая любовь была горячимъ гнѣвомъ: 
Былинка малая большимъ казалась древомъ.

❂❂❂❂