Филиса полюбивъ Альцина паче мѣры; 
Но въ перьвый разъ она ставъ узницей Венеры, 
Стыдясь того, что часъ пришелъ любить начать, 
Старалася въ любви таиться и молчать. 
Влюбившійся въ нее пастухъ стоналъ всемѣстно… 
Филисино лицо ставъ быть ему прелѣстно, 
Гонялося за нимъ повсюду день и ночь. 
Онъ способа не зналъ, чтобъ чѣмъ себѣпомочь. 
Хотя и тщился онъ, не могъ пресѣчь желанья, 
А склонность получить не видѣлъ упованья. 
Когда препровождалъ минуты во трудахъ: 
Садилъ ли что тогда, иль сѣялъ на грядахь, 
Иль стригъ своихъ овецъ, иль стадо гналъ къ потоку, 
Повсюду чувствуя на сердце скорбь жестоку: 
Не къ трудолюбію онъ мысли прилагалъ: 
Весь умъ ево тогда въ любви изнемогаль. 
Какъ онъ во празности препровождаль минуты, 
Тогда они ему и паче были люты; 
Воображающу отсутетвенны красы, 
Годами длилися въ тоскѣему часы. 
Дни ясны безъ нея текли предъ нимъ ночами: 
Когда пастухъ имѣлъ Филису предъ очами; 
Онъ въ сердцѣчувствовалъ еще жесточе сшрасть, 
Не наѣдался онъ, не напивался въ сласть. 
И нѣкогда какъ день уже склонялся къ нощи, 
Гуляли пастухи въ срединѣкрасной рощи, 
Котору съ трехъ сторонъ лугъ чистый украшалъ, 
Съ четвортой хладный токъ ліяся орошалъ: 
Пастушки сладкія тутъ пѣсни воспѣвали, 
А нимфы внемля ихъ близь рощи пребывали. 
Сатиры изъ лѣсовъ съ верьховъ высокихъ горъ, 
Прельщаяся на нихъ мѣтали въ рощу взорь. 
По многихъ ихъ играхъ сокрылось солнце въ воды. 
И темнота внесла съ собой покой природы. 
Идутъ ко шалашамъ оттолѣпастухи: 
Препровождаютъ ихъ цвѣтущія духи, 
Съ благоуханіемъ и древъ тутъ духъ мѣшая, 
И сладостью весны пасущихъ утѣшая. 
Одинъ пастухъ идетъ влюбяся съ мыслью сей, 
Что близко видѣлся съ возлюбленной своей, 
И отъ нея имѣлъ въ тотъ день пріятство ново; 
Другой любовное къ себѣуслышалъ слово. 
Тотъ полонъ радости цвѣтокъ съ собой несетъ, 
Пріявъ изъ рукъ любви, котора кровь сосетъ: 
И порученный сей подарокъ съ нѣжнымъ взглядомъ 
Начавшейся любви хранитъ себѣзакладомъ. 
Иной размолвився съ любезной передъ симъ, 
За то что медлила поцѣловаться съ нимъ, 
Гуляя въ вечеру съ любезной помирился: 
И что любовной стонъ въ веселье претворился, 
Ликуетъ прежнюю возобновивъ прнязнь, 
И поцѣлуями, въ отмщенье дѣлалъ казнь. 
Альцинъ, единъ Альципъ идетъ ко стаду смутенъ; 
Мучитель жаръ любви Альципу всеминутенъ. 
Отсталъ отъ пастуховъ нещастный ото всѣхъ: 
Какъ сонный въ лугъ идетъ единый безъ утѣхъ. 
Еще не вышелъ онъ изъ рощи совершенно, 
Онъ Видитъ предъ собой, кѣмъ сердце сокрушенно. 
Она шла медленно, чтобъ онъ ее догналъ; 
Хотя пастухъ ея намѣренья не зналъ. 
Одна въ умахъ ихъ мысль, страсть равна ихъ тревожитъ, 
Уединеніе въ обѣихъ пламя множитъ. 
Я мнила, говоритъ, тревожася ему, 
Что ужъ пришелъ давно ты къ стаду своему, 
И что отъ всѣхъ лишъ я отстала здѣсь едина. 
Онъ ей отвѣтствовалъ: моя цѣла скотина. 
Наестся въ цѣлости и безъ меня она; 
Она съ рукъ на руки Менальку отдана. 
Мой скотъ теперь уже въ покоѣпребываетъ, 
На мягкой онъ травѣлежа не унываетъ: 
Лишъ я спокойствія нигдѣне нахожу, 
Любя тебя изъ мукъ на муки отхожу. 
Она не мыслила Альцина ненавидѣть; 
И говоритъ ему: хочу тебя я видѣть: 
Мнѣскотъ твой будетъ милъ какъ собственный мой скотъ: 
Какъ станешь ты гонять овецъ на токи водъ, 
Я буду при тебѣи тамо не отступно: 
И станемъ о стадахъ своихъ печися купно: 
Не буду безъ тебя Альцинъ ниѣсть ни пить, 
Не стану и подъ тѣнь деревъ одна ходить: 
Цвѣтовъ не буду рвать руками я своими, 
Брать стану отъ тебя, и украшаться ими. 
Не съѣмъ сама, сыскавъ я перваго плода, 
И буду приносить тебѣего всегда. 
Пѣть пѣсни стану тѣкоторы ты мнѣсложишь. 
Тебѣсвои дамъ пѣть, коль ихъ не уничтожить. 
Лишъ только цѣловать себя тебѣпречу; 
Сей поступи стыжусь, любиться не хочу. 
Пастухъ отвѣтствовалъ, я въ томъ не малодушенъ. 
И буду дарагой пастушкѣя послушенъ. 
Не стану я тебя упорной называть: 
Отъ нынѣбуду я Клеону цѣловать: 
Она упорности своей не повторила, 
И закраснѣвшися Альцину говорила 
Пришло теперь сказать привѣтны рѣчи вновь, 
Цѣлуй меня, вдаюсь со всѣмъ тебѣвъ любовь: 
Какъ я была строга, прошли минуты оны: 
Лишъ только никогда не поцѣлуй Клеоны!

❂❂❂❂