Солдат, которому в войне отшибли ноги,  
Был отдан в монастырь, чтоб там кормить его.  
А служки были строги  
Для бедного сего.  
Не мог там пищею несчастливый ласкаться  
И жизни был не рад,  
Оставил монастырь безногий сей солдат.  
Ног нет; пополз, и стал он по миру таскаться.  
Я дело самое преважное имел,  
Желая, чтоб никто тогда не зашумел,  
Весь мозг, колико я его имею в теле,  
Был в этом деле,  
И голова была пуста.  
Солдат, ползя с пустым лукошком,  
Ворчал перед окошком:  
«Дай милостыньку кто мне, дляради Христа,  
Подайте ради бога;  
Я целый день не ел, и наступает ночь».  
Я злился и кричал: «Ползи, негодный, прочь,  
Куда лежит тебе дорога:  
Давно тебе пора, безногий, умирать,  
Ползи, и не мешай мне в шахматы играть».  
Ворчал солдат еще, но уж не предо мною,  
Перед купеческой ворчал солдат женою.  
Я выглянул в окно,  
Мне стало то смешно,  
За что я сперва злился,  
И на безногого я, смотря, веселился:  
Идти ко всенощной была тогда пора;  
Купецкая жена была уже стара  
И очень богомольна;  
Была вдова и деньгами довольна:  
Она с покойником в подрядах клад нашла;  
Молиться пеша шла;  
Но не от бедности; да что колико можно,  
Жила она набожно:  
Все дни ей пятница была и середа,  
И мяса в десять лет не ела никогда,  
Дни с три уже она не напивалась водки,  
А сверх того всегда  
Перебирала четки.  
Солдат и ей о пище докучал,  
И то ж ворчал.  
Защекотило ей его ворчанье в ухе,  
И жалок был солдат набожной сей старухе,  
Прося, чтоб бедному полушку подала.  
Заплакала вдова и в церковь побрела.  
Работник целый день копал из ряды  
На огороде гряды  
И, встретившись несчастному сему,  
Что выработал он, все отдал то ему.  
С ползущим воином работник сей свидетель,  
В каком презрении прямая добродетель.  

❂❂❂❂

1759  

❂❂❂❂