Маргарита

Въ холодны нѣкогда при вѣчерѣчасы, 
Предь шалашемь огонь грѣлъ дѣвушки красы. 
Къ пастушкѣМарціянъ пошелъ ея любезный, 
И мыслитъ тако онъ: иль вѣкь я кончу слезный, 
Иль сихъ лишусь луговъ, сихъ рощей, сихъ я рѣкъ, 
И маргариты ахъ! Лишуся я на вѣкъ. 
Сіи струи тѣхъ мѣстъ не будутъ орошати, 
Ни здѣшни васильки тамъ нивы украшати. 
Сей пелепѣлъ моей тоски воспоминать, 
Ни ехо здѣшнихь мѣсть любови состонать: 
Малиновка пускай здѣсь пѣнье умножаетъ, 
И пѣнка нѣжности другихъ изображаетъ. 
Вѣщаетъ онъ пришедъ драгой сіи слова: 
Прости зѣленыхъ сихъ луговь на вѣкъ трава. 
Прости пастушка: я тобою огорчаюсь, 
И красныхъ сихъ долинъ на вѣки отлучаюсь 
И въ дальны отхожу отсель луга стѣня. 
Ты хочешь на всегда покинути меняѣ 
Мнѣсей потребенъ вѣкъ хотя и не отраденъ. 
Колико вѣчеръ ссй, толико ты мнѣхладенъ; 
Однако холодъ весь могла прогнати я; 
Дровами хижина согрѣлася моя: 
А сердца твоево я знать не согрѣваю; 
Хотя и никогда тебя не забываю. 
Не отвожу тебя отъ смутной мысли прочь: 
Въ весь день воображенъ мѣчтаеться и въ ночь: 
Мя теплы безъ тебя часы не услаждають, 
Ни хладны при тебѣменя не охлаждають, 
Не вкусны ягоды, не пахнетъ и ясминъ: 
Поющихъ голосъ птицъ но внятенъ ни одинъ, 
Темнѣетъ солнца лучь, луна почти не блещеть, 
Струя въ источникѣпочти уже не плещетъ: 
А ужъ въ послѣдній разъ ты съ сею стороной. 
И разлучаешься на вѣки ты со мной! 
Когда бы ты меня дражайшая любила; 
Такъ ты бъ меня любя конечно не губила. 
Согласно ль твой языкъ со сердцемъ говоритъ! 
Начто передъ тобой огонь теперь горитъѣ 
Не ради ли того чтобъ было льзя имъ жечься: 
Луга безъ дождика не должны ли испечьсяѣ 
Но должно ли и мнѣвсей страстію любя, 
Въ горячности моей истаять отъ тебяѣ 
Я мучусь, Марціянъ, еще тебя и зляе; 
Ты милъ; но дѣвство мнѣеще тебя миляе. 
Хотя бъ хотѣла я, къ тебѣне премѣнюсь: 
По гробъ тебя люблю: до гроба не склонюсь. 
Ты знаешь мой отецъ на бракъ соизволяеть; 
Но мачиха мои забавы удаляетъ. 
Ну что жъ бы для тебя я здѣлати моглаѣ 
Съ одной страны лучи: съ другой густая мгла, 
Съ одной страны ужо заря на оризонтѣ, 
Съ другія ревъ въ лѣсу и грозна буря въ понтѣ 
Преодолѣемъ то; вить мачиха не звѣрь, 
Почто же мучимся съ тобою мы теперьѣ 
Прекрасна лилія къ сорвенью процвѣтанъ, 
И снѣгъ лугомъ весной ко очищенью таетъ. 
На всѣживотныя ты очи возведи: 
И такъ какъ и они ты дни распоряди: 
И звѣри и скоты и птицы жаръ сугубятъ; 
Не всѣни дышущи горя другъ друга любятъѣ 
Горячностію сей вся тварь распложена, 
Твоя ль едина кровь беспрочно зазженаѣ 
Беспрочно ль сей костеръ курится предъ тобоюѣ 
Едина ль будеть ты беспрочности рабоюѣ 
Не для тово ли мнить беспрочно ты горѣть, 
Дабы я могъ тобой скоряе умерѣтьѣ 
Когда мнѣпламень мой толико бесполезенъ; 
Живи не для меня и будь другой любезенъ; 
Я щастливой даю тебя пастушкѣвъ даръ: 
Пускай меня созжетъ одну бесплодный жаръ: 
Пусть пламень во крови нещастье простираетъ, 
И сердце пусть мое какъ сей костеръ сгараетъ. 
Такъ вѣдай ты что я пастушка не солгу: 
Я съ симъ костромъ себя передъ тобой сожгу. 
Отчаянный, внемли мои ты рѣчи прежде!- — — 
Вручаюся тебѣ, во сладкой сей надеждѣ, 
Что будешь вѣренъ ты, доколѣя жива: 
И утверждалися тѣдѣйствіемь слова. 
Вручившаясь ему пастушка хоть багрѣла. 
Но въ ночь и хладную себя довольно грѣла.

❂❂❂❂