Юдифь! Давай вперед запомним,  
как рукава клюет шиповник  
древками роз прохладнокровных.  
Сквозь тын крадется дева в дворик  
к вождю, пока храпят в подворьях  
и дремлют стражники в дозоре,  
пока весенний праздник роет  
подкоп под происки героев,  
дадим, с поэмой не повздорив,  
пока ей грезить о героях.  

❂❂❂❂

Стучит волна в вечерний берег,  
в полях шарахается вереск,  
и через фырканье и шелест  
ракет и платьев в майском сквере,  
на нашу замкнутость нацелясь,  
летит ночное недоверье.  

❂❂❂❂

Ты улыбаешься устало.  
От нетерпения крестами  
прядут соборные темёна.  
О, предпрощальное молчанье!  
О, терпкий пафос расстоянья,  
развеянный в пустом вагоне.  

❂❂❂❂

И только ты, и только ветер,  
срывающий со звездных петель  
скрипучий дождь, который светел,  
как дрожь на щупальце ракеты,  
дробящийся об слезы эти,  
об эту боль, которой в свете  
я был единственный свидетель.  

❂❂❂❂

И только ты — ты. Только Олле!  
Проверенное зоркой болью,  
проваренное горькой солью  
(она слезой отхлещет вволю!) —  
как выверил я это имя!  
Ты, веки надсадив до боли  
в сквозящем створчатом растворе,  
захлопнешь ли с моей любовью,  
слезами женскими своими?  
 
Май 1934  

❂❂❂❂